Героини чеховской пьесы «Три сестры», живя в скучном захолустном городке, дружно восклицали: «В Москву! В Москву!» А я, коренной москвич, когда-то очень любивший свой родной город, искренне считавший его, как в песне поётся, «лучшим городом Земли», теперь одержим совсем другой мечтой — убежать подальше от Москвы, забиться куда-нибудь в провинциальную глушь, где воздух свежий в прямом и переносном смыслах, где люди ещё сохранили свою человечность, свою, если хотите, советскость, где ещё не все живут по законам волчьей стаи, готовой ради добычи кому угодно вцепиться в горло.
Но, увы, покой мне только снится — я в безысходном тупике, в капкане, фактически в заложниках у огромной волчьей стаи. Причём никакие охотники меня не спасут, потому что из-под фуражек многих из них также торчат волчьи уши.

На помойку становись!

Я убеждён: в столице России, особенно в её центре, действует ветвистая, как крона баобаба, система отъёма квартир у людей, когда-то получивших бесплатно от Советской власти комфортное и просторное жильё за свои ратные, трудовые или творческие заслуги. Методика, с помощью которой успешно достигается эта цель, проста, как валенок. Достаточно вспомнить киноновеллу «Волшебная сила искусства», в которой роль хама и дебошира, вселяющегося в коммунальную квартиру вместо «белой и пушистой» старушки, блестяще исполнил Аркадий Райкин. Но в фильме это был розыгрыш. А ныне, в реальной жизни, жертвам таких «розыгрышей» не до смеха. Спасти бы себя и близких не только от издевательств, унижений, угроз, глумления над всем святым, но и от вполне реального убийства! И тут уж, задрав штаны, побежишь куда угодно, как убежала семья моего соседа, известного советского поэта Владимира Андреевича Кострова.

Костровы живут теперь на даче в Переделкине, тогда как в их квартире хозяйничают неизвестные молодые люди бандитского вида. Периодически в трусах до колен и резиновых шлёпанцах, с голыми плечами, разрисованными наколками, они вылезают из подъезда покурить и поматериться. А недавно, проходя мимо помойки, я увидел россыпь валяющихся на асфальте книг. Подошёл поближе и ахнул: это были сборники стихов В. Кострова и другие, на мой взгляд, бесценные издания, в том числе с дарственными надписями их авторов. Адресованы надписи были, конечно, семье Костровых. Вряд ли интеллигентный человек по своей воле откажется от таких реликвий!

Вы спросите: как же захватчики проникают внутрь квартир? Не удивляйтесь: на вполне законных основаниях. Достаточно по дешёвке купить пару квадратных метров в любой квартире, и ты уже можешь творить там всё что тебе угодно, не считаясь с соседями, которым остаётся лишь в ужасе забиться в угол либо вызвать полицию. Полиция, конечно, приедет, но выразит недовольство: «Чего вызываете зря? Вызывайте только тогда, когда вас убьют!» Или такой словесный «шедевр», произнесённый однажды нашим теперь уже бывшим участковым Артуром Хмарой: «Они могут у себя дома хоть на люстрах висеть — нет у нас полномочий вмешиваться!»

Разумеется, выгодоприобретатели, выражаясь языком современной российской юриспруденции, не утруждают себя личным участием в подобного рода «операциях» против ни в чём не повинных людей — к их услугам несметная свора зарубежных гастарбайтеров или обкуренной наркотиками молодёжи, которая, в отличие от хазановского студента кулинарного техникума, даже чеховской «Каштанки» не читала, зато готова наброситься на любого, лишь бы на него указал палец «работодателя». И загнанной жертве, считайте, повезёт, если «сособственник» милостиво согласится на покупку принадлежащего ей жилья за о-о-очень смешные деньги, да при этом не обманет, не вручит взамен драгоценных квадратных метров денежную «куклу». А потом доказывай, сидя на помойке, что ты не идиот! Гораздо же чаще люди вообще бесследно исчезают, как это случилось недавно с известным режиссёром-кинодокументалистом Тамарой Якжиной.

Притон в писательском доме

А теперь вернусь к моим собственным злоключениям. В статье «Не протягивай акуле палец», напечатанной в «Правде» от 30 мая — 2 июня 2008 года, я рассказывал, как мой непутёвый брат Василий, решив пожить отдельно и всласть, продал незнамо кому половину нашей четырёхкомнатной квартиры в доме номер 5 по Астраханскому переулку. И в квартире, которую мой покойный отец Михаил Фёдорович Мусиенко, драматург, автор многих пьес, не сходивших со сцен театров в разных городах нашей страны, получил от Союза писателей СССР, появились пришельцы. Свежеиспечённая сособственница, назвавшаяся Волковой Ириной Николаевной (даже фамилия какая-то зловещая), объявила, что сама она здесь жить не будет, но поселит свою то ли двоюродную, то ли троюродную сестру и её сына-подростка.

Не знал я тогда, что в Гражданском кодексе РФ есть статья 247.1, которая гласит: «Владение и пользование имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляются по соглашению всех её участников, а при недостижении согласия — в порядке, устанавливаемом судом». Значит, я мог не соглашаться на сдачу принадлежащих И. Волковой квадратных метров в аренду. Но зачем с первых же минут обострять отношения с новыми соседями?

Подобная наивность мне и моей жене очень дорого стоила. «Сестрица» Волковой периодически объявляла, что уезжает в командировку, а «сынок» в её отсутствие устраивал в нашем доме настоящий притон, когда повсюду дым коромыслом, по коридору шляются неизвестные люди, хлопают входные двери днём и в ночное время, гремит музыка, в ванной валяются использованные шприцы, на кафельном полу следы крови. Грязь, вонь в туалете, поломанная сантехника, порванные и заляпанные обои в прихожей, изрезанный ножом матерчатый абажур люстры на кухне — всё это были приметы нашего повседневного бытия. «Они адекватны», — заявляли полицейские, приезжавшие между ночи по нашему вызову, и, не составив даже протокола, отправлялись восвояси. Лишь депутатский запрос в Прокуратуру Центрального административного округа, подписанный депутатом Госдумы В.С. Шурчановым, тогдашним главным редактором «Правды», пресёк данные бесчинства, но от «постояльцев» нас не избавил.

Исчезло «добропорядочное семейство» в одночасье, но вряд ли мои обращения во всевозможные инстанции тому причиной. С какой стороны оно почуяло опасность, для меня до сих пор загадка. Тем не менее факт остаётся фактом: в одно поистине прекрасное весеннее утро к дому подкатил автофургон, какие-то молодые люди подхватили раскладушки и прочий скарб, побросали в кузов и умчались в неизвестном направлении. А ещё через полгода в нашем доме впервые появилась Наталья Алексеевна Строева...

Раздвоение госпожи Волковой

Появилась она не одна — в сопровождении полицейских, вооружённых автоматами. Потребовала ключи от нашей квартиры — мы, избавившись от прежних жильцов, конечно, поменяли замок на входной двери. Для вящей убедительности предъявила доверенность от госпожи Волковой, заверенную нотариусом. И вселила к нам заросшего щетиной мрачного типа, как потом выяснилось, приезжего из Ташкента, представив его... племянником самоё Волковой (о, боже, сколько же у неё родственников?).

Так вот, данный племянничек с места взял в карьер — вечером того же дня, в стельку пьяный, принялся «качать права». Тогда же с кухни исчез в испуге оставленный там моей женой хлебный нож — нож данный наутро я обнаружил в комнате храпящего соседа рядом с устрашающего вида финкой. «Ну, подумаешь, взял ваш ножик, чтобы хлебушек порезать», — нимало не смутившись, ответила мне Строева, когда я сообщил ей по телефону об этих возмутительных событиях. Вот только где нож данный мог бы потом всплыть и в чём бы меня обвинили?

Кстати, как я потом убедился, у Марата Харченко (так звали этого ташкентца) сохранились остатки совести, и он отказался следовать дальнейшим указаниям Строевой. «Дураком был, что с нею связался», — скажет он, когда я его случайно встречу на окраине Москвы. И горестно прибавит: «Дай двести рублей, от голода умираю...»

Наконец, терпение моё лопнуло, как вдребезги разлетелось и убеждение, что родительский дом и Родина не продаются. Видеть, как ничтожества оскверняют стены, слышавшие голоса отца и матери, нестерпимо больно. Но родители в любом случае не выветрятся из памяти — они будут с тобой, где бы ты ни жил. И я потребовал от Строевой устроить мне свидание с Волковой. Дескать, у меня есть для неё интересное предложение.

...Я смотрел на женщину, представившуюся Ириной Николаевной Волковой, и ничегошеньки не понимал: ведь это не она! Другое лицо, другой голос, манера держаться, рост и даже вес — вместо худобы сплошные округлости. Но паспорт, предъявленный ею, точно на имя Волковой, серия, номер и все прочие реквизиты также соответствуют тем, что перечислены в Свидетельстве о государственной регистрации права. И лишь присмотревшись повнимательнее к документу, понял, в чём тут фокус: фотография переклеена!

Чтобы разоблачённая мною лже-Волкова не отказалась купить принадлежащие мне комнаты, я не стал поднимать шум. И услышал её условия: она, дескать, готова подобрать нам крышу над головой, но это вовсе не значит, что жильё будет на соседней улице. Выгоднее всего купить квартиру на окраине в доме под снос — когда-нибудь государство нам взамен предоставит квартиру в новом доме. Я, наоборот, добивался покупки по рыночной цене, оформления сделки через риелтора, которому я доверяю, а новое своё обиталище, мол, мы будем подбирать сами. В общем, не столковались!

А дальше посыпались угрозы. «Ты ещё не знаешь, что такое плохо жить, — пугала Строева. — Я тебе вселю десяток кавказцев с длинными кинжалами, вот тогда попляшешь».

Куда мы только не писали про опасную для нас ситуацию! В прокуратуру, в полицию… И про обеих Волковых с одним паспортом, и про угрозы физической расправы, и про незаконное вселение в нашу квартиру различных проходимцев. Но на все мои заявления и жалобы неизменно отвечал участковый, старший лейтенант полиции Дмитрий Минаев. Отвечал почти одинаково: в возбуждении уголовного дела отказано, потому отсутствует событие преступления. А также, что я вступил с Волковой в какие-то гражданско-правовые отношения и все споры с ней должен решать в суде. А на то, что подлинную Волкову я не видел больше семи лет, что под её фамилией действует совсем другое лицо, что, возможно, Волкову № 1 конкуренты физически устранили, присвоив её документы, имущество и права, — нулевая реакция. Если, конечно, не считать таковой уверение господина Минаева, что на адрес, где зарегистрирована Волкова, им был совершён выход, но дверь никто не открыл. И на этом жалком основании им делается вывод, что с Волковой всё в порядке? Интересно, что вообще делают в полиции «пинкертоны» такого поистине детсадовского уровня?

Словом, мы опять перешли в глухую оборону, ведь, как сказано у Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях», спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Железная дверь, которая в рекламных буклетах именуется противовзломной, показалась нам достаточной защитой. Но не тут-то было...

Разбой в центре Москвы

Сначала мне позвонил участковый — тот самый Д.Н. Минаев, который отделывался отписками в ответ на мои заявления и никогда до этого по телефону со мной не разговаривал, более того, не общавшийся со мной и лично.

— Ко мне обратилась Строева — жалуется, что вы являетесь препятствием для осуществления её права собственности, — сказал он.

— Но вы же сами отвечали мне, что подобные вопросы решаются в суде. А собственник — не Строева, а Волкова. И вы её не нашли — ни первую, ни вторую.

— Значит, вы отказываетесь передать Строевой ключ? Я ей так и сообщу...

Буквально через час после этого разговора Строева в сопровождении двух верзил явилась в наш дом и взломала дверные замки, заменила в них «личинки». Новые ключи, правда, нам вручила. Прибывший наряд полиции опять никак документально не зафиксировал факт вызова и отправился восвояси. Красноречивее некуда!

Ночевать незваные гости не остались. Слава богу, они не тронули оказавшуюся во время взлома открытой внутреннюю дверь — она теперь стала для нас единственной, пусть и весьма хлипкой, защитой.

Но и эта «крепость» через несколько дней пала. 7 апреля около одиннадцати часов вечера, вышибив ногами тоненькую внутреннюю дверь (внешнюю, обратите внимание, они открыли «собственным» ключом), в квартиру вломились два бородатых незнакомца в чёрных вязаных шапочках, нанесли мне несколько ударов и потребовали... напоить их чаем.

Полиция опять всё спустила бы на тормозах, если бы я не позвонил на мобильный телефон депутату Госдумы, члену парламентского Комитета по безопасности и противодействию коррупции коммунисту Евгению Владимировичу Доровину, и тот не вызвал бы наряд ещё и с Петровки, 38. Налётчиков, один из которых, между прочим, постоянно консультировался по телефону с некоей Натальей Алексеевной, «повязали», но как-то уж очень неохотно. Мне же поехать в полицию для оформления совершённого преступления никто не предложил: «Вы там не нужны».

В ОВД района Мещанский меня привёз на своей машине помощник депутата Е.В. Доровина Кунал Веннихов. Помог мне юридически грамотно написать заявление, потом проводил в травмопункт — для фиксации факта нанесения побоев. Причём, что удивительно, если бы моё заявление Кунал не сфотографировал на смартфон, у меня на руках не осталось бы никаких документов, доказывающих, что я обращался в полицию: ксерокопий в дежурной части ОВД не делают, штампа о приёме заявления на копии не ставят, выдают лишь талончик с номером дела. А дело, сами понимаете, запросто можно заныкать. Особенно если ты даже не знаешь фамилий «обидчиков» — такого рода сведения в Мещанском ОВД тщательно скрывают от пострадавших.

Замок в ту ночь мы, разумеется, заменили снова, наутро для самозащиты купили газовые баллончики и теперь ждём, будет ли Строева опять пытаться к нам кого-либо подселить или выполнит давно обещанное — продать квартиру целиком постороннему лицу. Это был бы выход!

Между прочим, Кунал Веннихов набрал в Интернете фамилии Строевой и Волковой. Выяснилось, что Н.А. Строева является генеральным директором ООО «Альта-Реал», зарегистрированного по адресу: Москва, Страстной бульвар, дом 12, корпус 1. И основной вид деятельности данного ООО — «Подготовка к продаже собственного недвижимого имущества». Какова эта «подготовка», я теперь прекрасно знаю.

А Волкова И.Н. также не промах — она учредитель и руководитель множества других юридических лиц в самых разных городах необъятной России, причём некоторые из этих фирмочек располагаются по тому же адресу на Страстном бульваре. Очень удобно — чуть что, паспорт на имя Волковой подальше, из дамской сумочки извлекается другой, уже подлинный, и «я не я и фирма не моя». Кстати, от Страстного бульвара до Петровки, 38 рукой подать. Да и Строева как-то обмолвилась, что она восемь лет служила в московской милиции-полиции и имеет звание капитана...

...Прошло уже две недели после разбойничьего налёта, а в полицию к следователю для уточнения обстоятельств происшедшего меня никто не приглашал. Зато по вечерам с завидной регулярностью в дверь кто-то продолжает неистово долбить — ни поесть спокойно, ни отдохнуть. Так неужели и на сей раз Строева и её вконец обнаглевшие подручные уйдут от ответственности за содеянное и не отправятся в стройных рядах уголовничков достраивать Колымскую ГЭС?

По материалам сайта КПРФ