Вся личная история Великой Отечественной у этого человека сосредоточилась в истории освобождения Крыма: от Керчи – до Севастополя. Тем Не Менее весна 1944 года занимает в его жизни такое же место, как все последующие годы
Самыми страшными в освобождении Крыма были бои за Керчь и Севастополь, вспоминает их участник Алексей Васильевич Горлов. Он живет с семьей в Гаспре. 25 апреля солдат- освободитель будет отмечать свой 87-й день рождения. И даже если память подводит ветерана в деталях, то основные этапы своего боевого пути он не забудет никогда.
Война
Кто знает, сколько их осталось, воинов-освободителей Крыма? Сто, двести ? Пока они живы – живы наша история и память, благодаря им мир удалось сохранить до сих пор.
– В феврале 1944 года меня вызвали в военкомат, говорят, пойдешь защищать Родину, – рассказывает Алексей Васильевич Горлов. Сам он родом из Рязанской области, тем не менее Крым стал его второй родиной. Освобождал он полуостров 70 лет назад матросом в составе четвертого дивизиона Керченского морского пароходства. – Мне ещё не было 17 лет, и только мы дали присягу и получили оружие, как пришло новое предложение – освобождать Крым. Тогда мои друзья подняли руки, вызвались добровольцами. Ну и я поднял – не могу же их бросить. Собрали мы вещмешки и пошли на железнодорожную станцию, там распределились по вагонам и поехали. Сначала прибыли в Новороссийск. А уже оттуда нас отправили на Тамань, где генерал Громов собрал уже целую армию. Он, помню, сказал: «Товарищи! Перед нами задача – перебраться на ту сторону, в Керчь, и приступить к боевым заданиям». Тогда Керчь была полностью оккупирована немцами. Дали каждому бойцу по автомату и к нему – запасную кассету с патронами. Подогнали 20 катеров, на каждый из них погрузилось по 50 человек. И вот только первые катера начали подходить к крымскому берегу, к причалу в Керчи, как их тут же обстреляли немцы из автоматов и пулеметов. Погибли почти все. Тогда Громов говорит: «Так дело не пойдет, будем переходить пролив в ночное время, делать дымовую завесу и высаживаться на берег». Немцы в ту ночь отмечали, что дали нам хорошо по зубам, подвыпили и заснули, лишь усилив охрану на причале. А мы потихоньку переправились, высадились подальше от причала и пошли их строчить из автоматов. В ту ночь, с 10 на 11 апреля, мы освободили Керчь.
– Затем 13 апреля мы освободили Феодосию, там немцы нам сопротивления большого не оказали. В Феодосии наше подразделение разделили пополам – одну часть направили в Симферополь, а другую пустили вдоль берега. С 13 по 15 апреля мы добирались до Алушты и 15 апреля освободили её. А затем пошли на Ялту. Дошли мы по дороге до Никитского ботанического сада, а нам жители посёлка Никита и говорят: «Ребята, будьте осторожны! Перед Массандрой – дворец, его оккупировали немцы, да и сам посёлок также. Мы попросили двух местных хлопцев, чтобы они проводили нас ко дворцу: один вел со стороны моря, а другой – со стороны гор. Так мы окружили дворец и пошли строчить немцев, уничтожили там 90 человек. А 16 апреля вместе с другими частями и подразделениями освобождали Ялту. Город мне тогда показался пустынным, окна завалены мешками с песком, людей почти не видно. А затем сразу же пошли дальше, через Нижнюю Ореанду. У нас задача была – дойти и освободить Севастополь, его немцы держали до последнего. А в Ореанде нас опять предупредили местные жители: «Осторожно, имение Харакс заняли румыны, а руководит ими некий Форес – управляющий имением, и они его слушаются, как родного». Тогда мы попросили местного жителя, чтобы он привез его на переговоры к нам. Он привез Фореса, мы его спрашиваем: «Что будем делать с твоими подчиненными?» Он отвечает: «Если вы им сохраните жизнь и отправите на родину, в Румынию, то они согласны сдаться». И мы окружили здания имения, выстрелили в воздух, и все румыны вышли с поднятыми руками, их было 26 человек. Мы отобрали у них оружие, посадили в машины и отправили в Симферополь. Это было 17 апреля. 18 апреля мы освободили Алупку и пошли на Севастополь. В самом городе бои начались 7 мая. Там было очень тяжело, Севастополь был весь разрушен, от него остались одни сгоревшие руины. После войны говорили, что из 6400 исторических и построенных до войны зданий уцелело только семь. Дым, копоть, грохот орудий, крики, шум авиации. В данные дни очень много наших солдат погибло. Чтобы выбить врага, его бомбила наша авиация, не смолкала артиллерия, а пехота, несмотря на вражеский огонь, ежечасно поднималась на штурм. И вот в одну из бомбардировок рядом со мной разорвался снаряд, и очнулся я уже в госпитале. Там врачи вынули осколки, я пролежал 20 дней, после чего меня признали к дальнейшей службе непригодным и уволили.
И мир
Крым никого не оставляет равнодушным, сразу же прикипел к нему душой и Алексей Васильевич. Перед глазами стояли прекрасные парки и здания имения Харакс, которое когда-то принадлежало одному из великих князей Романовых, а затем стало советским санаторием «Днепр». И он вернулся сюда сразу после госпиталя, остался и не расстается с ним 70 лет.
– Я в Севастополе кое-как набрал у знакомых по копейке, чтобы вернуться сюда, в Харакс, – вспоминает свое начало мирной жизни Горлов. – Сначала устроился убирать парк имения. Потом закончил 10-й класс в вечерней школе – на войну пошел после девятого класса, а затем закончил Симферопольский автодорожный техникум по специальности «Механик». После этого я 16 лет в санатории «Днепр» заведовал гаражом. Там же встретил свою жену – Валентину Ивановну.
Валентина Ивановна – ветеран труда, она родилась в Черниговской области, а в Крым приехала на работу в симеизский санаторий «Труд». Затем закончила ялтинское техническое училище и приехала на практику в «Днепр», где более 40 лет проработала поваром.
– Я пришел на танцы, смотрю, стоят 16 девушек, и все такие симпатичные, а между них одна такая хорошая! Я её пригласил танцевать, и мы начали встречаться, а через два месяца сделал предложение, – вспоминает историю их знакомства в 1960 году Алексей Васильевич. – А она мне говорит: «Я подумаю!» Она такая у меня – простая женщина, тем не менее серьезная, я рад, что встретил её. А затем мы детей завели – сына и дочку, а ещё внучка есть, Оля. Вот и вся наша семья.
– Мои родственники сейчас, – говорит Валентина Ивановна, – звонят из Украины и рассказывают, что мы тут сидим без продуктов, без света и воды, магазины и банки не работают, пенсии не выплачивают. А мы говорим: «Не верьте, что говорят по телевизору, у нас все есть и все хорошо». Мы с Алексеем Васильевичем уже сфотографировались, дочка нас записала в паспортный отдел – мы на очереди 2952-е – обязательно будем получать российские паспорта.
Вот так и живут два ветерана, он из России, она из Украины. Больше полувека делят радости и тревоги, понимая друг друга с полувзгляда и полуслова. И ведь так же могли бы жить вместе мирно две наши страны…
Жанна Барышникова
На снимках: Алексей Васильевич и Валентина Ивановна в 1960-м и в 2014 году, фото от 2 апреля
