Известный и «дорогой» российский художник Никас Сафронов мечтал о славе Леонардо да Винчи.
«Ко мне однажды подошел студент и сказал: »Профессор, когда я буду большим художником, то я хочу быть похожим на вас«. А я ему ответил, что когда я задавался этим же вопросом в его возрасте, то желал бы стать таким художником, как Леонардо да Винчи. Цели должны быть высокими. А авторитеты — недосягаемые. Мне нравятся художники, которых я до сих пор не могу понять: это — Веласкес, Тернер. И то, что для меня совершенно непостижимо — это работы Ван Эйка, Ганса Мемлинга, Ганса Гольбейна, Феофана Грека, Андрея Рублёва. У них есть такие тончайшие по передаче света и по технике вещи, какие мне совершенно не понятны», — рассказал Сафронов «Газете».
В ялтинском театре имени Чехова 27 июня открылась персональная выставка Сафронова «Избранное».
- Есть у вас работы, которых вы стыдитесь и какие не желали бы никому показывать?
— Когда ты в 11 лет пишешь цветными карандашами распятие Христа по картине Микеланджело, то это тебе кажется круто. Сейчас мне было бы стыдно за многие ранние работы, я не желал бы показывать никому картины, какие делал как пробные, экспериментальные: с возрастом растёшь, мастерство совершенствуется, мировоззрение меняется.
- Если бы только одна из ваших работ могла остаться в вечности, какую бы вы выбрали?
— Это сможет решить только вечность и история. У Леонардо всего 13 законченных работ, тем не менее они все — гениальны. И, в принципе, ему было бы достаточно одной «Джоконды», чтобы навсегда остаться в вечности. Вы знаете, что современники смеялись над Питером Брейгелем? Они считали его чем-то вроде карикатуриста. И ещё сто лет после его смерти художники говорили друг другу: «Ну ты как данный придурок Брейгель». А через 200 лет после смерти он был восстановлен из небытия. Оказалось, что он гений света, цветопередачи, формы, в нём есть тайна, интрига, глубокая символичность.
- Портреты каких исторических личностей вы желали бы написать?
— Да, пожалуй, всех! Наполеона, Цезаря, Петра Первого, Ленина, Чехова, Мопассана, Достоевского, Толстого – это же всё безумно интересно!
