Наша читательница рассказывает о себе и своём увлечении

Мама, как всегда, на кого-то работала: стирала чужие вещи, наводила порядок в чужих квартирах. Папа, как всегда, отсутствовал по делам служебным. Ну а маленькая Валя, как всегда, оставалась дома в ожидании врача и традиционной порции глюкозы, потому что была очень болезненным ребёнком. Однажды, когда лежать без дела стало совсем скучно, она взяла в руки иглу и цветную нитку... и жизнь стала краше.

Казарменное детство

История умалчивает, как эта девочка появилась на свет. Известно только, что случилось это в январе 1933-го во Владивостоке. И когда ей не было и года, маме исполнилось пятьдесят.

- Отец мой, он родом из Курской области, был человеком суровым, военным, — рассказывает Валентина Гавриловна. — Воспитывал меня в строгости, учил никому не врать, если только врагу и то во спасение (улыбается).

А мама — уроженка Керченского уезда. И несмотря на то, что из простолюдинов, была женщиной образованной, интеллигентной: ещё в детстве ей повезло попасть в дом на работу к зажиточным грекам, какие привили ей хорошие манеры, обучили грамоте, позже сделав из домработницы воспитательницу для своей дочки. Встретились родители в Евпатории, куда папу направили по службе, а мама пришла пешком из Керчи, услышав, что здесь живёт женщина, обучающая шитью.

За год семья военного меняла место жительства несколько раз.

- Детство у меня казарменное. Семь лет мы прожили в тайге, — продолжает Валентина Гавриловна. — Я и не знала ребёнком, что требуется мыться в корыте: мама тряпочку в горячей воде намочит и меня обтирает (улыбается). В общем, исколесили мы всё от Амура до Владивостока. Ой, а там люди погибали каждый день, ведь граница, напичкано всё китайцами-японцами продажными. Он будет говорить: «Урус харосий», а отвернёшься — загонит нож в спину. И шпионов на Дальнем Востоке было много. Однажды дед повесил внучку на чердаке, по той причине та стала свидетельницей передачи секретной информации.

Кроме шпионов были ещё волки и медведи, какие окружали казармы. Питание военных и их семей не отличалось особым разнообразием: «Сегодня — каша гречневая и суп перловый, а завтра — суп гречневый и каша перловая. Из овощей — сушёный картофель и такая же морковка». Хорошо что добывали дичь. Когда у дочки из-за холода и неполноценного питания развился рахит, отец попросился в Крым. Но туда его направили не так скоро.

Памятная бомбёжка и свекровь

До войны пойти в школу Валя Белоусова не успела, вернее, не взяли.

- Когда мне исполнилось восемь, началась война. Из Севастополя, где мы тогда жили, отец отправил нас в Курскую область, в деревню к своим родственникам, — говорит Валентина Гавриловна. — Он успел впихнуть маму в вагон, а меня забросил в окно. До Харькова ехали спокойно, а потом нас начали бомбить. Если поезд останавливался, люди выбегали, бежали и падали, когда же машинист давал короткий гудок... то ребёнка отрывали от мёртвой матери, то мать несла убитое немцами чадо. В Курской области мы прожили до декабря 44-го, затем вернулись в Крым, поселились в Евпатории.

Ещё в седьмом классе Валентина подружилась с Марком Савусканом, который позже стал её мужем. «Как стали постарше и собирались компанией, он всё норовил на подол платья усесться, мол, брюки светлые, а ему просто хотелось сидеть поближе». Но жениться на бедной русской девушке парню-караиму из семьи знатного рода запрещали. Влюблённые осуществили задуманное, став студентами Днепропетровского инженерно-строительного института. Он учился на третьем курсе, она — на втором, а вскоре и Анечка родилась.

- Увы, со свекровью, мечтающей сыскать для сына более выгодную партию, отношения не заладились, — вспоминает Валентина Савускан. — Много было такого, о чём вспоминать не хочется. Как и о той бомбёжке...

Заветная торба с увлечением

От тоски и уныния Валентину Гавриловну всегда спасает её увлечение, плоды которого хранятся в шкафу, в торбе. И это — собственноручно расшитые платочки, салфетки, скатерти.

Вот данные салфетки она к Пасхе сделала, а данные полотенца — национальные, караимские, а данную скатерть она для внучки расшила, которой за обычным письменным столом делать уроки было скучно. Вот это — филейная работа, а это — ришелье, а вот здесь пятнышко было, так бабочку на него «посадила», а эта салфетка из штанины мужниных брюк сделана. Недавно расшила для правнучек два лоскутка: на одном — Санта Клаус, на другом — Дед Мороз. Есть в коллекции платочек, который мастерица ещё в четвёртом классе оформила: «И тряпочку, и нитки удалось найти с трудом, зато кота рисовала и вышивала с большим воодушевлением».

Излюбленная техника работы Савускан — ришелье. Она долго и увлечённо рассказывает, как «делаются бридочки, как и что вышивается, а потом вырезается». И крестиком она умеет, и гладью. Всему сама училась, всё сама потихоньку осваивала. Узоры в голове держит или же подсматривает: то на скатерти у соседки, то в модном журнале, то на ковровой дорожке, купленной дочкой на рынке.

- Мама учила меня: прежде, чем что-то выбросить, подумай, что из этого можно сделать, — улыбается Валентина Гавриловна. — Вот и не пропадает у меня ни один лоскуток, ни одна ниточка не лежит без дела. Так жизнь становится веселее и краше, жаль, что современные хозяйки не берут это на заметку.

Кстати

Инженер-строитель по профессии и вышивальщица по призванию Валентина Гавриловна Савускан с «Крымской правдой дружит более 60 лет. «А ещё её выписывал мой папа перед войной, когда служил в Севастополе, — рассказывает читательница. — Газета помогает советами, живо реагирует на всё происходящее».

P. S. Мы ждём писем от читателей «Крымской правды» — рассказывайте о себе, если в вашей жизни были необычные случаи, удивительные истории и интересные увлечения.

Ирина КОВАЛЁВА.

По материалам информационного агентства Крымская правда