По инициативе барнаульского актива организации "Дети войны" готовится сборник воспоминаний. Предлагаем накануне скорбной даты 22 июня познакомиться с одним из материалов будущего издания.
Мой отец, КОСТЮК ВЛАДИМИР СЕЛИВЕРСТОВИЧ, 1914 г. рождения, до войны «работал на Барнаульской базе «Сырпрома» с 1939 по 29 октября 1941 года в качестве шофера. Уволен с работы в виду призыва в РККА» - как указывается в справке с места работы.

Сохранилась его фотография на полуторке под номером ДВ 54-40.

На фронт призвали в ноябре 1941 года, а уже 11 февраля 1942 погиб. У меня есть часть его письма бабушке, которое уже почти истлело, однако читать его без слез нельзя. Привожу письмо без изменений: «Ожесточенные идут бои, что снаряды летят через нас. Мама, Зоя столько я уже пережил трудностей все время на морозе шел 300 км пешком 6 суток а деревни почти все пожег проклятый гитлер, приходится скитаться по всяким лачугам и по тайге, другой раз перемёрзнешь черт знает как и все проходит благополучно и то вспотеешь, что сделаешься мокрый и как остановишься, начинает примерзать рубаха к телу. Одеты сейчас тепло, получили пимы.

Нахожусь на Калининском направлении, проходил город Тихвин из города остались одни печи и некоторые постройки. Находимся с Ванюшкой Анциферовым (это его двоюродный брат – Г.М.) в одной части, однако по разным подразделениям, однако виделись несколько раз. Получил сейчас три письма, два от Клавы и одно твое и сразу пишу ответы при разрывах снарядов. Мама обо мне не беспокойтесь сильно, переживу все трудности, однако лишь бы вернуться домой, а если и подкараулит немецкая пуля, то тогда дело другое, а прежде время унывать не приходится. Днём Ранее выдавали нам подарки от организаций. Я получил кусок мыла и платочек носовой да пряники, масло.

Ну пока все пишите чаще мой адрес действующая красная армия полевая почт. станция 1426

665 отдел зенитной арт дивизии. 13/I – 42 года».

А потом пришло маме извещение: «Ваш муж красноармеец шофер Костюк Владимир Селиверстович, уроженец Амурской области Мазановского района с.Белоярово в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявил геройство и мужество, тяжело ранен – эвакуирован в полевой госпиталь №463 и умер от ран 11.2.42год. Похоронен при полевом госпитале 363, деревня Селино Чудовского района Ленинградской обл.».

Все мои попытки найти данную могилу оказались безрезультатными. Чудовский район был направлен Новгородской области, однако деревни с таким названием в районе нет. Или неточно назвали при составлении «похоронки» капитаном Костыревым и начальником 2-й части Рожковым, либо от деревни ничего после войны не осталось. Так что пусть он будет зачислен в Бессмертный полк. Такими бессмертными и останутся они для нас, потомков.

Земля, политая их кровью, пусть остается для них пухом. Мы, дети войны, выросли при поддержке Советской власти, которая не оставила нас, дала возможность получить высшее образование без каких-либо ограничений. Это мог сделать каждый - лишь бы было желание. А сейчас мы все никак не можем добиться получения единого для всей страны статуса «Дети войны». Получается, что детство у нас украла война, а старость – нынешняя так называемая «демократия».

Жили мы в Барнауле на квартире по адресу улица Свердлова, дом 15. Я родилась 13 июня 1940 года, это и был мой первый адрес в жизни. Дом, где родители снимали полуподвальное помещение, во время войны походил на улей. В нем жили только женщины и дети, все мужчины ушли на фронт. У меня есть коллективная фотография этого дружного коллектива. Все мы жили как одна семья. Я не помню, чтобы были ссоры, мама никогда никого не вспоминала дурным словом.

Когда мне было три года, я тяжело заболела. Наши соседки-женщины маме помогли. Хозяйка этого дома – тетя Катя Назарова – для всех была непререкаемым авторитетом. Это она сидит в центре той фотографии. Помню ещё Черемисиных, с её дочкой мы играли во дворе. Её мама работала на меланжевом комбинате и однажды нас сделала в столовую, где дали поесть лапшу с тушёнкой. Данный вкус помню до сих пор.

Тетя Катя всегда оставалась для нас близким родственником. Спустя годы, когда я ехала в Барнаул с Дальнего Востока поступать в институт, то ехала именно к нашей тете Кате. Знала, что она примет меня, что всех нас считала своими детьми.

Наш дом находился на том месте, где сейчас за бывшим кинотеатром «Россия» стоят гаражи. Это место я никогда не могу пройти спокойно. Здесь была широкая улица, вдоль заборов росла картошка - выживали, как могли. Самым вкусным было именно кругляшек из картошки, зажаренный прямо на плите с обеих сторон. Нам всегда хотелось есть.

Жили мы с мамой очень тяжко. Мама – Костюк Клавдия Иннокентьевна - работала телеграфистом на почтовом отделении № 2, заработная плата невысока, пенсию за отца поделили на двоих, включая мать отца, мою бабушку, которая жила в деревне. Мама старалась, чтобы я всегда посещала детский сад, где могли накормить. И даже по нашей фамилии маме удалось убедить "инстанции", что у нас есть родственники в Польше (хотя ничего подобного не было), поэтому я посещала детсад для польских детей, который одно время находился в городе. Там кормили лучше.

Во время болезни (я не знаю, что это было) у меня отнимались правая рука и нога. В то время в город уже был эвакуирован институт сельхозмашиностроения, и в числе первых студентов была двоюродная сестра папы – Аристова Роза. Она все свободное время уделяла мне, учила все делать левой рукой, боялась за меня – сироту и калеку. Это она научила меня читать и писать в пять лет. Я поклялась, что «буду как Роза и закончу тот же институт», что я и выполнила.

В воинской части, которая стояла в городе на поселке Осипенко, нашли медиков, какие начали меня лечить. Они меня на руках носили до ворот. Что со мной делали, не знаю, однако я вернулась к обыкновенной жизни. Не знаю, кто они по именам, однако благодарна буду им до конца жизни. Плату за это требуется было давать продуктами, как мама это все выдержала, одному богу известно.

Женщины ходили в деревни менять вещи на продукты, пока данные вещи были. В конце войны в нашей комнате оставалась кровать, застеленная жестким одеялом.

Моя мама была душой компании, хорошо пела, никогда не унывала: «Все переживём, лишь бы кончилась война». Однако когда начали возвращаться с фронта солдаты, то весь перрон вокзала был забит встречающими - вдруг полученная похоронка - ошибка? Однако тогда же мы поняли, что ошибки нет – никто к нам не приедет. Мама поняла, что надо жизнь устраивать и нас обеих спасать от голода и нищеты. Поэтому вышла замуж, и семья переехала на север по вербовке. Так мы выжили. У меня появилась любимая сестра Людмила.

Школу я заканчивала уже на Дальнем Востоке в сельской местности. Никогда не видела завода, однако что буду инженером, как Роза, в этом не было никаких сомнений. Учиться мне всегда было легко, и вступительные экзамены в её институт сдала на одни пятерки.

Что бы желал из меня получить папа, не знаю. Однако мама жестко учила быть честной. За любое даже маленькое вранье, получишь немаленькую трепку. Мама требовала выполнять любое дело «или хорошо, или никак». Середина не допускалась и жестко наказывалась. Тройка для меня была хуже двойки: значит, я плохо учила, а так могла и не понять. От неё, наверное, унаследовала желание помогать людям, попавшим в трудную ситуацию.

Во всем, что мне удалось в жизни, я всегда имела поддержку окружающих людей.

По материалам сайта КПРФ