Владимир Иванович занимает скромную должность смотрителя чеховской дачи в Гурзуфе. Человек колоритной внешности, обладающий к тому же артистическими манерами и красивым тембром голоса, он так увлекает своим повествованием во время экскурсии, что послушавшие его один раз стремятся заглянуть в неприметный домик у самого моря, продуваемый морскими ветрами и согреваемый ласковым крымским солнцем. Говорит он всегда без бумажки, однако, как по писаному. И каждый раз умудряется факты излагать по-новому. За что и прослыл человеком творческим.
- Владимир Иванович, в своём рассказе вы приводите довольно нелестный отзыв Антона Павловича о ялтинском доме. А откуда это известно? - В письме Чехова старшему брату Александру читаем: «Я вместо дачи за собственные деньги в Крыму умудрился построить собственную тюрьму». Это было сказано в состоянии крайнего раздражения, вызванного утомлением от многочисленных гостей — людей известных, считавших своим долгом, приехав в Ялту, непременно отправиться в гости к писателю. Как человек радушный, он принимал всех на Белой даче, как окрестило его дом местное население. И двери дома буквально сутками не закрывались. Могла ли такая круговерть не утомить нездорового человека? - Однако ведь идея уединиться в Гурзуфе появилась не только из-за утомлённости гостями… - Вы правы. Она родилась в тот промежуток времени, когда Антон Павлович начинает ухаживать за своей будущей женой, актрисой Московского художественного театра Ольгой Леонардовной Книппер. Чтобы быть ближе к морю, где можно думать, писать без посторонних глаз, оставаться с любимой женщиной наедине, он принимает решение купить себе убежище недалеко от Ялты. И выбор падает на Гурзуф. - А как он выбрал именно данный дом, на берегу маленькой живописной бухты? - Помог его величество случай. Писатель прочитал на фонарном столбе объявление, в котором было написано, что пожилой татарин продаёт саклю за три тысячи рублей. Немыслимая по тем временам цена: корову можно было купить всего за 20 рублей. Антон Павлович отправился взглянуть, что же это за хоромы такие.
А когда вышел на берег бухты… Он даже не торговался: ведь вся эта красота продавалась вместе с домиком. Потом он напишет любимой сестре Марии Павловне: «Я за данные деньги умудрился приобрести не только маленький домик, однако и небольшой кусочек Южного берега Крыма и кусочек Чёрного моря. Здесь будет моя купальня, мой пляж и будет стоять моя лодка…» Надо сказать, что Антон Павлович был заядлый рыболов. - Говорят, он сам посадил перед домом бамбук, чтобы делать из него удочки? - Так оно и есть. Магазинов спортивного инвентаря тогда не было. А любой рыбак желает иметь хорошие удочки, обновлять их запас. - Вообще все деревья, пальмы, какие мы здесь видим, это ведь дело его рук? - И это верно. До приезда Антона Павловича здесь была абсолютно голая скала, на которой ничего, кроме чёрного тута — шелковицы, не росло. Он привёз землю, посадил множество растений. Не все сохранились, однако деревце инжира уцелело с чеховских времён. Он его очень любил, рассказывал гостям, что инжир, который ещё называют смоковницей, фиговым деревом, дерево библейское: Иисус Христос сказал, что прок от пустого человека, как от смоковницы, не дающей плодов. - Чем писателя привлёк именно инжир? - Не только тем, что урожай можно собирать в течение всего лета, целых три раза, однако и загадкой, с ним связанной: единственное плодовое дерево, которое не цветёт. Плоды появляются сразу, как листья весной из почек и постепенно, один за другим, начинают зреть. Оказывается, на инжире живёт оса бластофаг размером меньше миллиметра. Она прокалывает каждый плод и опыляет его изнутри. Будете лакомиться инжиром, вспомните об этом, однако не бойтесь — осы там уже нет. - По какому принципу Антон Павлович выбирал себе одну из трёх комнат? - Ему хотелось, чтобы из окна открывался вид на море. Он говорил: «Море — как человек, тысячу лет возле него проживёшь, не соскучишься». - Именно здесь были написаны «Три сестры»… - И заметьте, всего за два дня — 13 и 14 августа 1900 года. Он сделал это по просьбе Константина Станиславского и Владимира Немировича-Данченко, какие обратились к нему, как к будущему мужу ведущей актрисы Московского художественного театра, с просьбой написать небольшую пьесу к предстоящему театральному сезону. Антон Павлович выдал на гора произведение, которое перевернуло весь театральный мир, и по сей день не сходит со сцен разных стран, переведено на многие языки. Это ведь ностальгическая пьеса: слово Столица России звучит со сцены 46 раз. Он ведь до конца дней своих называет полуостров «чёртовым островом». Писал брату: «Я за снегом скучаю уже как сибирская лайка». Пьесу «Три сестры» писал смертельно больной, однако влюблённый в жизнь молодой человек. Он сел писать комедию, водевиль, рассчитывая на смех в зале. Хорошо, что его не было на премьере и он не видел, как весь зал рыдал… Ещё одно доказательство, что смешное и трагическое всегда идут параллельно. - Вы часто перечитываете чеховские произведения? - Я с ними не расстаюсь. Вот вы задумывались: есть ли ещё писатель в мире, у которого восемь тысяч персонажей? И все они — в определённой среде, их собственной, однако не обособленной от окружающего мира. Он своими коротенькими рассказами и пьесами дал понять: человек не должен рассчитывать, что однажды попав в определённое место, он там всё приспособит, подладит под себя. - Любовь к гурзуфскому дому передалась унаследовавшей его Ольге Леонардовне? - Дача стала роскошным свадебным подарком, который Антон Павлович сделал супруге после венчания в московской Крестовоздвиженской церкви на Плющихе. Ольга Леонардовна пережила мужа на 55 лет, прожив немалый человеческий срок — 91 год. До 1953 года отдыхать приезжала из Москвы только сюда. Комнатку Чехова превратила в свою, а две другие сделала гостевыми. Приглашала сюда друзей, творческих, как сама, людей, художников, композиторов, музыкантов, певцов. На этой веранде пели Шаляпин, Собинов, Козловский. Здесь бывали Рахманинов, Рихтер, Гилельс… - Какова судьба дачи после смерти хозяйки? - Когда Ольга Леонардовна уже не могла приезжать в Крым, она сделала попытку подарить дачу родному театру, однако подарок почему-то не приняли, и она продала дом художнику Василию Мешкову с условием ничего здесь не менять. Художник условие выполнил, однако его дочка после кончины отца в августе 1963 года всё перестроила на свой лад, а потом продала Союзу художников СССР, и домик стал спальным корпусом Дома творчества художников им. Коровина. И только в 1987 году, когда за это взялся актёр и режиссёр Олег Ефремов, честь и хвала ему, домик начали восстанавливать по найденным в БТИ чертежам планировки таким, каким видел его, покупая, Антон Павлович в 1900 году. Таким видим его и мы. Теперь это филиал Ялтинского Дома-музея Чехова. - Вы говорите об Антоне Павловиче, как об очень близком человеке… - А это так и есть. Я с ним не расстаюсь. Антон Павлович применил и вывел теорию солёного огурца: если взять свежий огурец и бросить в банку, где уже есть солёный, он становится таким же солёным, как его «коллеги» по банке, по рассолу — по этой среде. Всеми своими произведениями писатель даёт понять: человек не должен рассчитывать, что, попав в чужую среду, всё подладит под себя. Чехов показывает, что всё будет с точностью до наоборот: среда растворит его в себе, подавит, приспособит, если он её вовремя не сумеет или не захочет покинуть. Это особенно важно для молодых: выбирайте тщательно, с кем пойдёте по этой непростой и не такой уж длинной для экспериментов над собой человеческой жизни, выбирайте для своих детей ту среду обитания, в которой им должно жить. Ибо она может поднять до гениальности, однако может и опустить до скотоподобия.
И мы в этом не раз убеждались… Для меня Антон Чехов не только столп мировой литературы, а до сих пор живой, родной. Всем нам надо почаще вспоминать, а лучше не забывать, его слова: «Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой».
