«Крымская газета» расспросила артиста Крымской государственной филармонии Алексея Зинченко о хулиганских песнях, копировании и счастье. В этом году у Алексея Зинченко несколько небольших юбилеев – 15 лет творческой деятельности и 5 лет, как он живёт в Крыму и восхищает меломанов и гостей полуострова своим исполнительским искусством. Слушатели уверены, что он обладатель золотого голоса, и с большим нетерпением ждут возобновления концертов, сообщает издание «Крымская газета».
ПОЛОН НЕОЖИДАННОСТЕЙ
– Когда вы решили, что станете певцом? Ваше детство было связано с музыкой?
– Случайность, хотя в жизни ничего случайным не бывает. Родители у меня были рабочими людьми, дед – военным. В музыкальной школе даже не учился. Но на праздники со старшим братом и сестрой устраивали домашние концерты. Пели под магнитофон и даже записи делали. В юности на гитаре играл – меня дядя научил.
А занимался я профессионально кулинарией. В ресторане работал шеф-поваром после службы в армии. Там была группа музыкантов, они выступали на банкетах и мероприятиях. И я просил спеть одну песенку после работы. У них был солист с хорошим голосом, он отметил, что мне надо учиться музыке. Мне на тот момент было уже 25 лет. Он даже меня отправил к своей учительнице. Это было на моей родине, в городе Чимкенте в Казахстане. Она меня прослушала, сказала, что прекрасный голос. Я на тот момент даже нот не знал. Поступил в музыкальное училище, стал заниматься и понял, что это мне интересно. Изменил, получается, свою профессию.
– А кого вы считаете своими учителями в профессии и в жизни?
– В жизни – это, конечно, мои родители. И даже их родители – дедушки и бабушки. Очень интересные были люди. Много мы о них знаем, передаём эту память детям, приводим в пример. А в музыке – сама музыка, наверное.
– Алексей, у вас богатый репертуар и много оперных партий, а кто из сыгранных героев наиболее близок вам по духу? Почему?
– Я очень люблю русскую музыку. А из героев басовых партий – Иван Сусанин. Это знаменитая опера Глинки «Жизнь за царя». Он не просто героический подвиг совершил. Это самоотречение, самоотверженность. Если человек будет так строить свою жизнь, можно очень много хорошего сделать.
– В вашей жизни происходили события, когда приходилось действовать так, как он?
– Нет, конечно. Это такой масштаб! Но у меня трое детей (смеётся). Каждый день можно себя чего-то лишать для других.
– Вы бас-баритон, а Хворостовский как-то сказал: «Быть баритоном непрестижно: всё самое интересное написано для теноров. А баритоны, как правило, обманутые мужья, старики или злодеи...» А как вы считаете?
– Это, конечно, расхожая шутка в оперном мире. Но касается больше самих образов, а не того, что это непрестижно. В оперном пении есть такие так называемые доходные басовые партии, за которые миллионные гонорары платят. Взять, например, дона Базилио из оперы Россини «Севильский цирюльник». Он, как сейчас говорят, чокнутый профессор, но это вообще гонорарная партия! Я немного поработал в оперном театре Алматы. Но дальше по театральной линии не пошёл. В Новосибирске работал, пока учился в консерватории, в ансамбле песни и пляски Сибирского командования внутренних войск МВД России. Но это совершенно другой репертуар. Здесь, в Крымской государственной филармонии, мы много поём эстрадных произведений, но эстрада эта классическая. Хотя и здесь удалось в опере поучаствовать – с Денисом Карловым делали постановки. Уже три оперы. Они камерные, небольшие, но тем не менее.
– Можете вспомнить самое неожиданное произведение в своём репертуаре?
– Честно говоря, нет. Но есть несколько произведений, которые для публики могут показаться неожиданными. Одна из любимых – казахская народная песня «Ак курай». Когда её поёшь, люди на концерте, даже не зная языка, понимают, о чём речь. Почему она мне интересна – она созвучна по характеру нашей знаменитой песне «Вдоль по Питерской». Молодой человек хулиганского настроения не хочет жениться, об этом и поёт – такая залихватская.
– Есть ли желание попробовать что-то несвойственное для своего амплуа – рок, рэп, например?
– Нет. У меня были предложения – я отказывался. Не интересно. Наоборот, тяготею к аутентичности. Недавно друг мне подарил гусли – учусь играть. Меня больше это привлекает.
ЧЕРЕЗ СЕРДЦЕ
– Слышал, чтобы сыграть печаль героя, артисты думают о чём-то болезненном для них. А что требуется вам, чтобы войти в образ?
– Наверное, не в тот момент, когда ты исполняешь произведение надо себе что-то представлять, а когда ты его готовишь. В операх часто действуют исторические персонажи, естественно, нужно всю их жизнь, судьбу изучить. В процессе исполнения после многих тренировок, репетиций, в гармонии и музыке эти эмоции сами из тебя выходят. Очень сложный процесс, словами не объяснить, хотя целые книги написаны. Чтобы партию каторжанина исполнить в опере «Катерина Измайлова» Шостаковича, можно побывать в Сибири, пройти этим путём, испытать на себе эту тяжесть или хотя бы просто представить. Когда о войне поёшь (а у нас генетически в память заложено, насколько это было тяжело), через сердце пропускаешь и передаёшь зрителю.
– Когда вы готовите новое произведение, слушаете ли своих предшественников?
– Слушаю – чтобы услышать саму музыку. Можно поискать краски какие-то, например, на этой ноте использовать такие обертоны. Но не чтобы скопировать, а чтобы сделать свою ретрансляцию. Я очень много переслушал Муслима Магомаева, когда готовили большой концерт с симфоническим оркестром. Но у меня не было задачи, чтобы люди услышали, как он пел. Они и в записи его слушают каждый день. После концерта я был рад, что взялся за эту программу. Было сложно, были нюансы, но мне сказали, что я не был Магомаевым, а был Алексеем Зинченко, который прекрасно всё исполнил. У меня получилось не скопировать его, не перейти грань, а сохранить себя.
ПОДЕЛИТЬСЯ СЧАСТЬЕМ
– Известно, что многие люди не слишком любят слышать свой голос в записи. А как вы относитесь к своему голосу со стороны?
– Я всегда стараюсь сделать записи на диктофон и на профессиональном оборудовании. Много слушаю, потому что провожу работу над собой. Поэтому мне привычно. Я не шарахаюсь от своего голоса. Иногда нравится послушать, как звучат обертоны. Это даже как-то помогает творческому настрою. Мне нравится мой голос.
– Как вы проводите время между выступлениями и что вам помогает восстанавливать силы?
– В семье. Дети заряжают нас. Время, проведённое с ними, – моральный отдых. Это помогает на сцене тоже. Когда человек счастлив, он может передать счастье, поделиться им с другим. А у артистов есть даже инструмент для этого – наше творчество. Мне очень нравится быть дома. У меня есть хозяйство, хотя это физически затратный труд, но зато релакс. Дети тоже любят со мной поработать (смеётся).
– Алексей, вы много где побывали: Казахстан, Россия, Польша, теперь Крым. Публика везде одинаковая или есть разница?
– Конечно, в странах, где люди сами горячие, эмоциональные, могут подпрыгнуть, «браво» кричать, где-то посдержаннее. А если в воинской части выступаешь, там солдаты могут смотреть на начальство: они хлопают, значит, и мы похлопаем (смеётся). Но искренним надо быть с публикой, тогда идёт ответная волна искренности в любой стране мира, наверное.
– Как вам кажется, зрители справедливы к певцам, ведь бывает, что чувствуешь – выложился на 200%, а купают в овациях другого артиста?
– Это личные критерии у каждого. Для кого-то справедливо, чтобы ему за песню машину подарили, а кому-то достаточно улыбки и благодарности. Хотя бы один из зрителей подойдёт – и артист будет счастлив, что сделал счастливым человека. Запросы у всех разные. А эмоция есть эмоция. Конечно, мы хотим понравиться публике.
– Лично для вас что является абсолютным табу на сцене и за сценой?
– Причинить кому-то огорчение. Наверное, буду плохо себя чувствовать, если кого-то обижу, может быть, нечаянно.
– Есть ли у вас планы, которые уже вряд ли сбудутся?
– Наверное, нет. Есть мечты, которые я хочу реализовать, и тружусь для этого. Строю дом, например. Я верю в то, что он будет достроен. Также и программы концертные, которые я хочу подготовить. И подготовлю, я к этому иду.
– Над какими программами работаете сейчас?
– В этом году юбилей Георга Отса – знаменитого баритона. Я готовил большой концерт его памяти. Мы его сделаем, когда разрешат давать концерты. Ещё одна серьёзная программа: три сольных концерта, объединённых одной идеей, – антология моего творчества. Это будет большой концерт народных песен – казахские, украинские, русские. Затем концерт романсов и зарубежных песен разных композиторов. Третий – оперные арии и арии из оперетт. Всё, чем я занимался 15 лет.
