Возможное сокращение численности научных кадров не пойдет на пользу отечественной науке.
Над РАН снова сгущаются тучи. Как и пару лет назад, опять ползут мрачные слухи, подкрепляемые туманными пока заявлениями заинтересованных лиц, о вероятности очередных преобразований, какие могут привести к значительному, в разы, сокращению числа учёных, т.е. специалистов высшего уровня, призванных расширять горизонты познания мира.

Так что опасения научной общественности, возникшие в промежуток времени вроде как бы исключительно структурно-управленческих реформ, вполне могут оказаться не напрасными. В конечном счете, как и многие другие преобразования, новое видоизменение академической науки может быть сведено к банальному сокращению численности.

База под слухами, как обычно, подводится самая благостная - надо, мол, эффективным ученым повысить зарплату, перспективным научным коллективам предоставить оптимальное финансирование за счёт сокращения, соответственно, неперспективных и неэффективных.

Но какими бы супер «звезды» ни были, все исследования потянуть они не в состоянии. Поэтому сейчас самое время оценить возможные печальные последствия пока ещё вроде как бы планов, какие, тем не менее, могут довольно быстро превратиться в решения.

Последствие первое – вероятная утрата Россией важнейшего атрибута великого государства

Как ни относись к фундаментальным исследованиям, однако изучать далекие миры, вести кропотливые раскопки, странствовать во льдах и издавать по выверенным рукописям полные собрания сочинений классиков могут только сверхдержавы. Собственно, статус царской России как империи и Советского Союза как флагмана социализма в немалой степени был обусловлен высочайшим уровнем, на котором, несмотря на смену форм правления и общественных формаций, находилась тогда академическая наука. Не случайно само становление Российского государства как мощного и суверенного при Петре Первом и Екатерине Великой шло на практике рука об руку с развитием Академии наук.

Это важнейший компонент, который отделяет среднее государство от великого. И чем шире спектр проводимых исследований, тем могущественнее оно становится. Опять-таки не случайно пик влиятельности СССР в мире совпал с расцветом советской науки, ставшей всемирно известным брендом. Учиться у наших учёных было честью для студентов и аспирантов самых разных стран.

Академическая наука чудом выжила в промежуток времени либеральных реформ, когда из-за шоковой терапии зарплата учёных стала чисто символической. В результате многие уехали за рубеж, другие переквалифицировались. Оставшиеся все на практике становились совместителями, работая одновременно преподавателями, журналистами, переводчиками, да Бог знает кем ещё. Произошло вымывание целых поколений, из-за чего сейчас наблюдается своеобразный демографический провал в самом трудоспособном для исследователей возрасте 35-45 лет. Именно в нем Игорь Курчатов и Сергей Королев сделали свои главные, прорывные открытия.

Теперь возможное сокращение может свести данную «среднюю» прослойку совсем к минимуму, потому что маститых учёных преклонного возраста грех обижать отправкой на заслуженный отдых, а молодежи нельзя перекрывать дорогу, иначе не будет будущего. Однако что будет с исследованиями и проектами, пока начинающие научные работники оперятся?

Последствие второе – наша страна может потерять объект национальной гордости

Конечно, России есть чем гордиться и помимо великолепных научных школ. Со времен Владимира Высоцкого мы помним о них - балет, хоккей, ракеты. Хотя, что касается последних двух пунктов, все уже далеко не так однозначно, как в советские годы. Хоккеисты, бывает, проигрывают, ракеты, увы, случается, падают. И то, и другое происходило, конечно, и тогда, однако гораздо реже.

Но во все времена наша страна привыкла гордиться тем, что у неё есть не имеющая на практике аналогов Академия наук. Это подлинное национальное достояние, такое же, как хоккейная сборная для Канады или оперный театр Ла-Скала для Италии.

Ни одна страна не может взять и закрыть то, что составляло и составляет её славу в течение многих десятилетий и даже веков. РАН - это в каком-то смысле символ России.

Впрочем, архитекторы её перестройки и не говорят даже на уровне слухов о закрытии проекта Петра Великого в целом, речь, повторим, лукаво идёт только лишь об оптимизации численности. Однако не могут же канадцы играть одной даже суперпятеркой весь матч, да и все партии в Ла-Скала не в состоянии петь лишь пара-тройка самых выдающихся теноров и басов.

Иными словами, оптимизация численности национального символа может привести к утрате этого самого символа вовсе. Тем более, что российским ученым приходится работать не только в сложных жизненных обстоятельствах постоянного недофинансирования, однако ещё и в условиях жесточайшей конкуренции с научными школами других ведущих стран. Так что место РАН как крупного научного центра мирового масштаба и значения легко займут другие, кто дорожит своими учеными, а не постоянно их тем или иным образом оптимизирует.

Советская наука прекрасно обходилась без пертурбаций по поводу и без - и это не мешало ей занимать ведущее место в мире. Треть научных открытий и рацпредложений приходилось на нашу страну, когда никто не делил управленческие функции и даже не видел в этом главного в достижении высоких результатов в исследованиях. Хотелось бы не изобретать велосипед, а опираться на оправдавшие себя традиции.

Последствие третье - академическую науку может ждать участь отраслевой и вузовской, во многом обескровленных за годы либеральных реформ

Собственно, трудности у этих двух направлений единого прежде научного комплекса не могли не сказаться на ситуации в РАН. Падение качества высшего образования, разумеется, привело к тому, что молодые исследователи в каком-то смысле иногда вынуждены уже в аспирантуре доучиваться. Ну, а исчезновение немалого числа КБ и НИИ в промежуток времени «шоковой» терапии не давало возможности реализовывать фундаментальные открытия в конкретных разработках по многим направлениям.

Академические учёные очень опасаются, что их институты могут пойти по стопам отраслевых, ставших порой жертвой рейдерских захватов, а также общего экономического упадка и анархии в управлении. Причем последняя причина являлась во многих случаях ключевой.

Показательна в этом плане судьба организации, которую возглавляет мой отец В.В. Евдокимов, - ВКТБвалмаш, которая вела разработки для валяльно-войлочной и фетровой промышленности. Для нашей холодной северной страны направление крайне важное, ибо без валенок в Сибири ни газопровод не построишь, ни на нефтяной вышке не поработаешь.

Но, увы, вот уже пару десятилетий эта организация не может выполнять свою уставную деятельность из-за отсутствия помещения для работы. Не может, хотя ещё в 1992 г. тогдашний премьер-министр России Егор Гайдар подписал распоряжение о необходимости обеспечения работоспособности данного КБ. Даже реформатор прекрасно понимал, что без валенок в России туго.

Стоит ли удивляться, что академическую общественность, как управдома Буншу, «терзают смутные сомнения», а не окажутся бездомными и некоторые институты РАН? Тут ведь не просто помещения у многих из них, а элитные особняки в самом центре Москвы и Санкт-Петербурга. Уж больно лакомые куски для ловких дельцов, готовых погреть руки на реформах, а точнее, возможных сокращениях в Академии наук. Однако даже если такие страхи напрасны, кто поручится, что в результате следующий оптимизации (а одна уже была в 2008 г.) численности научных кадров для ведения всех необходимых работ будет достаточно рабочих рук, точнее, в данном случае умных голов?

Последствие четвертое – может возникнуть сложная ситуация с библиотеками, архивами и музеями

Вообще-то, она уже очень сложная, хроническое недофинансирование привело к глубокому кризису, прежде всего, гуманитарные науки, в которых институтам сложнее всего изыскать средства для дополнительных заработков. Глубину пропасти, в которую вогнали отечественных гуманитариев, высветило пламя пожара в ИНИОН, который по иронии судьбы возглавлял до недавних пор ярый критик всего советского и нерыночного Юрий Пивоваров. Масштаб материальных потерь ужасающе велик - погибли миллионы книг, однако куда страшнее последствия духовного порядка.

Кто-то может сказать, что кризис вызван как раз отсутствием реформ. Возможно, многие изменения и назрели, однако совсем не те, какие проводились последние лет двадцать. Надо не сокращать научное и культурное наследие, а всячески его приумножать и сберегать. И избавляться от бесхозяйственности, разгильдяйства и безответственности.

Много было сетований, почему фонды ИНИОН не были на практике оцифрованы. Во всяком случае, оцифровка шла медленно, однако такая же ситуация во многих местах. Даже каталоги в некоторых архивах и библиотеках не имеют электронных версий или имеют, однако жуткого качества, где не охвачена значительная часть фондов.

И вместо того, чтобы выделить средства для ведения такого рода работ, для расширения куцых штатов гуманитарных институтов, их, весьма вероятно, сократят, как и остальные, а может быть, ещё сильнее. То есть пропасть предполагается не засыпать, а фактически углублять.

Но ведь сберечь наследие - это ещё полдела, важно также ввести его в научный оборот. Исследователи гуманитарного профиля сейчас особенно нужны, ведь одна за другой предпринимаются попытки фальсификации нашего прошлого. А кто компетентнее, чем учёные с фактами, добытыми по крупицам в тех же библиотеках и архивах, на руках, сможет дать ответ тем, кто желал бы бросить тень на героические страницы в истории России и СССР?

Последствие пятое – очень высокий риск нового оттока «мозгов» за рубеж

Уже за предыдущие десятилетия реформаторского зуда и тотальной глобализации страна лишилась по статистическим данным почти 1,3 миллиона высококвалифицированных кадров, какие теперь работают на чужую экономику и чужую науку стран, многие из которых не отличаются дружелюбностью к России и охотно присоединились или даже были инициаторами санкций против неё. Т.е. мы им «мозги» учёных и инженеров, а они нам вместо благодарности дали по мозгам, какие ещё не утекли за бугор. Согласитесь, неравноценный на любой взгляд обмен. Как и в политике, где СССР согласился на слом стены в Берлине, а ему в ответ (и России по наследству) обеспечили продвижение НАТО на восток.

Переманивание юных кадров проводится не только прямо за счёт грантов и стажировок, однако и более хитрым способом посредством конкурсов. В этом случае вербовщики из-за бугра как бы дают проявить себя широкому кругу ребят и девушек, а на самом деле присматривают для себя, как на невольничьем рынке древности, наиболее перспективную молодежь.

Несколько лет назад руководитель Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий (НАИРИТ) Ольга Ускова выдвинула очень разумную идею о своеобразном банке данных талантливых молодых специалистов в самых разных областях. Таким образом, государство могло бы отслеживать их судьбу и оказывать адресную поддержку при необходимости. Удалось ли реализовать данную инициативу - неизвестно.

В любом случае главный способ борьбы с утечкой мозгов - не создавать условий, при которых она носила бы массовый характер. А глобальные сокращения научных кадров как раз такую ситуацию вольно или невольно провоцируют.

Задача возможных реформ не в отборе кадров, а в постановке важнейших задач и обеспечении соответствующими ресурсами. В процессе выполнения проектов наиболее способные как раз и проявляют себя. Талант необходимо определять по результатам работы, а не методом тыка, за которым могут скрываться банальные личные симпатии или антипатии тыкающего.

По материалам сайта КПРФ