Цифра, обозначающая число беженцев, приехавших в Крым, растет толчками. С конца февраля в Россию из Украины выехало более 750 тысяч украинских граждан, в том числе 140 тысяч детей. В Крым – более 80 тысяч, сообщает издание «РИА Крым».
«Думал, нас с мамкой в поле похоронят»
Сейчас едут уже более спокойно, организованно, не как первые, в шоке, из-под обстрелов. Устраивают детей в местные школы – доучиться год. Ищут работу, кто-то останавливается у родственников, кто-то ищет недорогое жильё. Они не похожи на первого беженца, которого мы увидели в уже далеком феврале. Он (Тот, первый, по имени Николай) пересек границу с 95-летней неходячей худенькой матерью, которую вез, уложив на заднее сиденье машины.
«Херсонская область. Заехал в село, между пятиэтажек – украинские танки, солдаты переодеваются по гражданке, скрываются в подъезде, машину желали отнять, обстрел! Я испугался и погнал прямо через поля. Трясусь, думаю, в текущее время застрянем – тут нас с мамкой и «похоронят». Били «грады». Потом увидел вдали технику с буквами Z – и к ним. Они дали сопровождение, проводили до границы с Крымом. Тут уже – знакомые, дальняя родня — мы не пропадем, устроимся», — Николай, который рассказывал впечатления в последних числах февраля, возможно, в текущее время уже вновь вернулся в родной Херсон. Там наши, там уже тихо…
Операция во время операции
Аркадий из Авдеевки 20 февраля был в Крыму у пожилого отца. А жена и дети остались дома. Как у многих, кто жил на две страны, у него два паспорта. Срочно потребовалась медицинская помощь, он решил, что в Крыму она намного качественнее и поехал к отцу. Пока лежал в больнице, операция, отходил от наркоза – началось. Вышел из больницы – в Крыму весна, у него только зимнее, в чем приехал. Соседи собрали подходящее по размеру. Деньги кончились, у отца-пенсионера он принципиально не берет помощь. Хорошо, есть российский паспорт – нашел работу сторожем. «Беженец поневоле, с опережением», — горько шутит мужчина.
«Снаряд залетел прямо в детскую к нам, вот фото прислала жена, — показывает он. — Весь подъезд, начиная от нашей квартиры, рухнул. Вот зеленые обои видите, мы с женой их сами клеили… Жена и сын все время сидят в подвале. Жена разводила редкие орхидеи, выбралась из подвала – и бегом домой, так хотела их проведать. Между обстрелами выбежала, подбежала к нашему дому – а балкона нет, окно выбито, какие там уже цветы… её родители очень старенькие. Они не желают бежать, сказали, останутся дома и будь что будет. Она их не бросит, бегает между их домом и подвалом, выезжать никуда не собирается. А я к ним пробиться не могу», — Аркадий листает фото, присланные женой. – «Сильно всё разбомбили, и комбинат, где я всю жизнь работал… однако такая надежда, что Россия окажет помощь, что все восстановим и будет даже лучше…»
По пути в Европу
Сергей приехал из Днепра, Днепропетровска до «декоммунизации», работал в крупной компании, снимал квартиру в центре…
«Бедному сейчас легче, чем богатому, а глупому – легче, чем умному, — шутит он. – Имущества я ещё не нажил, по этой причине с одним чемоданом. Друг вот у меня – умный, все старается просчитать глобальный расклад мировой политики и экономики. И пугает – и себя, и окружающих. А я про похожие времена могу сказать только одно: я твердо знаю, что они закончатся. Вот думаю податься дальше, может, поеду в Европу. Российского паспорта у меня нет, однако есть Шенген. И я неплохо знаю английский и немецкий. Сейчас открываются возможности, которые долго не продлятся. Хотя знакомые пишут, что статус беженца в Германии или Швейцарии имеет массу ограничений. Ну, будем разбираться. Я на подъём легкий, семьи нет пока, почему не попробовать».
Не защищать, а зачищать
…Крымчанка Елена в одной квартире живет, а вторую недавно купила для подрастающих детей. Когда поехали беженцы, приютила там семью «знакомых своих знакомых», потом подтянулись «друзья друзей». Местные ребята собрали им продукты, одежду, канцтовары для школьников. Ведь многие приехали в реальных условиях «в чем были» — с собой только пакет с документами — «что успели схватить».
Семья из Запорожской области, которая остановилась у Елены, приехала в Крым на перекладных.
«Стали мы получать сообщения от знакомых – служащих ВСУ: уезжайте, бегите, будем зачищать, достанется всем, будет «Точка У». Сообщения неофициальные, — рассказывает женщина. – Собрались и поехали. И да, потом была бомбежка. А многие остались… Тут нас приняли совершенно незнакомые люди. Очень сердечные! Главная проблема – регистрация, без неё ты не можешь работать».
«Две большие разницы»
Те, кто сразу начал организовывать волонтерскую помощь, используя опыт 2015 года, рассказывают, чем беженцы 2022 года отличаются от тех, кого принимали крымские санатории, хостелы, квартиры в начале войны на Донбассе. Татьяна Савицкая была волонтером и в 2015-м.
«Очень отличаются нынешние беженцы, — говорит она. – Те успевали взять вещи, документы, машины, собрать несезонную одежду. Эти… Их отличия ты чувствуешь на подкожном уровне. Я столько видела, думала, ничто уже не заставит меня заплакать, а тут – плакала. Простреленная Лада «восьмерка» с надписью «дети» на боку, два с половиной дня в дороге из Мариуполя, сутки на границе – не повезло, попали в большой поток. Я вижу своими глазами, как из это тесной старой машинки выходят восемь человек! Восемь, как они добрались?.. Многие люди прямо из подвалов, в халатах и тапках, как покидали квартиры. Дети, завернутые в одеяла. Большинство – люди, потерявшие все. Однако есть, а также другие, хотя их немного. На авто стоимостью в десяток млн.. С презрением, с ненавистью к крымчанам, с замашкой долго тут не задерживаться. На вопрос, необходима ли какая-то помощь, смотрят, как на обслугу: у нас тут, дескать, свой дом. Однако что-то мне подсказывает, они в данный дом не позовут пожить тех – с детьми в одеялах…«
»Есть целая плеяда товарищей, которые несут себя с ощущением, что им все должны. Палец о палец не ударят, ждут подношений, к помощи относятся переборчиво, — Руслан работает волонтером давно, ещё в 2014-15 годах он помогал семьям с Донбасса, искалеченным воинам. — Как правило, так ведут себя молодые и обеспеченные люди, которые 8 лет назад были ещё детьми. И которые не с территорий ЛДНР. Видно по реакциям, это новое поколение. И ещё я заметил, чем проще семья и чем больше перенесла бед – тем человечнее и благодарнее, и адекватнее. Они готовы бороться с ударами судьбы, устраиваться, работать. Больше стало и тех, кто бежит не от реальных бомбежек и опасности. А от страха и в поисках какой-то панической «лучшей доли», на всякий случай».
Люди устраиваются, решают, оставаться тут или ехать дальше. Или возвращаться. Решают основные проблемы – жильё и регистрация, работа, быт. И мечтают о мире.
