«Кто сказал, что надо бросить/ Песни на войне?/ После боя сердце просит/ Музыки вдвойне!», — так говорил маэстро Леонид Быков в фильме «В бой идут одни старики». С ним и автором этих строк поэтом Василием Лебедевым-Кумачом согласны были миллионы фронтовиков. Песня на фронте вела в бой, помогала хоть на минутку расслабиться, вспоминая о любимых, о доме. Песни, прошедшие войну, — особенные, сильные, трогательные, вечные. Они давно стали народными, и почти у каждого с этими песнями связана своя история. По просьбе читателей «Крымская правда» продолжает вспоминать некоторые из них.
«До смерти — четыре шага»
Кстати, «После боя» (второе название — «Только на фронте»), благодаря строкам «Кто сказал, что сердце губит/ Свой огонь в бою?/ Воин всех вернее любит/ Милую свою!/ Только на фронте проверишь/ Лучшие чувства свои,/ Только на фронте измеришь/ Силу и крепость любви!/ Кто придумал, что грубеют/ На войне сердца?/ Только здесь хранить умеют/ Дружбу до конца!/ В битве за друга всю душу/ Смело положат друзья./ Ни расколоть, ни нарушить/ Дружбы военной нельзя!» — также песня. В 1943 году, будучи в командировке в штабе Северного флота, автор знаменитой «Вставай, страна огромная!» столкнулся в коридоре с кем-то из чинов. Тот, узнав поэта, заметил: «На фронте надо воевать, а не песни петь!». Вечером в ответ на замечание Василий Лебедев-Кумач написал стихи, а музыку к ним сочинил Анатолий Лепин, служивший на Северном флоте. Так что песню вполне можно считать рождённой во фронтовых условиях.
А вот — фронтовая «В землянке»: «Бьётся в тесной печурке огонь,/ На поленьях смола, как слеза./ И поёт мне в землянке гармонь/ Про улыбку твою и глаза./ Про тебя мне шептали кусты/ В белоснежных полях под Москвой./ Я хочу, чтобы слышала ты,/ Как тоскует мой голос живой./ Ты сейчас далеко, далеко,/ Между нами снега и снега./ До тебя мне дойти нелегко,/ А до смерти — четыре шага». Она родилась в конце ноября 1941-го под Истрой, после того как 22-й (258-й) Гвардейский стрелковый полк 9-й Гвардейской стрелковой дивизии 16-й армии Константина Рокоссовского выбрался из окружения. Фронтовой корреспондент газеты «Красноармейская правда» Алексей Сурков написал данные строки любимой жене Софии Кревс. Обычное письмо с фронта человека, пережившего смертельную опасность и ещё больше осознавшего, что такое любить. «Тебе, моё солнышко», — написал на обороте, и солдатский треугольник отправился в Чистополь, где в эвакуации жили любимые поэта — жена Сонечка и дочь Наташа. «А до смерти — четыре шага»... Позже, когда песню уже пели на фронте, данные строки не понравились кому-то из тыловых чинуш: мол, упаднические. Узнав об этом, гвардейцы-танкисты написали Алексею Суркову: «Вы для них поправьте, что до смерти — четыре английских мили, а для нас оставьте шаги». Фронтовики знали цену этим шагам. Знал её и Алексей Сурков. Там, под Истрой, он оказался после прорыва из окружения. Когда фашисты прорвались у деревни Кашино, отрезав командный пункт 22-го Гвардейского полка, Алексей Сурков с товарищами был у блиндажа командного пункта комполка Михаила Суханова. «Немцы были уже в деревне, — вспоминал поэт. — Засев в двух-трёх уцелевших домах, они стреляли по нас непрерывно. «Ну а мы что, так и будем сидеть в блиндаже? — сказал начальник штаба полка капитан Иван Величкин. — А ну-ка, у кого есть «карманная артиллерия», давай! Собрав десятка полтора ручных гранат, вышел из блиндажа, коротко сказав: «Прикрывайте». Мы тотчас же открыли огонь по гитлеровцам. Величкин пополз. Гранаты. Взрыв, ещё взрыв, и в доме стало тихо. Тогда отважный капитан пополз к другому дому, затем к третьему. Вражеский огонь поредел, однако немцы не унимались. Когда Величкин вернулся к блиндажу, почти смеркалось. КП менял своё расположение. Все мы организованно стали отходить к речке. По льду перебирались под миномётным обстрелом. Гитлеровцы не оставили нас своей «милостью» и тогда, когда мы уже были на противоположном берегу. От разрывов мин мёрзлая земля разлеталась во все стороны, больно била по каскам». Потом выяснилось, что вся шинель Алексея Суркова была посечена осколками, однако не это было страшным открытием. «Начальник инженерной службы вдруг говорит Суханову: «Товарищ подполковник, а мы же с вами по нашему минному полю прошли!». И тут я увидел, что Суханов — человек, обычно не терявший присутствия духа ни на секунду, — побледнел, как снег. Он знал: если бы кто-нибудь наступил на усик мины во время этого отхода, ни один из нас не уцелел бы».
Трогательные строчки любимой поэт не собирался переделывать в песню, однако уже в Столице России в конце февраля 1942-го композитор Константин Листов попросил у него «что-нибудь певческое». К счастью, поэт смог разыскать в блокноте строчки письма. Так родилась «В землянке». Фоторепортёр «Красноармейской правды» Михаил Савин и фронтовой корреспондент Евгений Воробьёв передали текст и ноты в «Комсомольскую правду». Через несколько дней «Бьётся в тесной печурке огонь» пели на всех фронтах. - Солдатский треугольник с этими строками хранится в нашей семье как реликвия, — рассказывает Екатерина Наумова. — Их прислал моей бабушке Кате с фронта дедушка Дима. Они поженились за неделю до войны. «Я не поэт, — писал мой будущий дедушка, — однако данные строчки из газеты словно о нас с тобой, любимая. Запомнил их сразу, они будто зазвучали во мне. А через час снова в бой...». К счастью, дедушка вернулся с войны к любимой. И каждый праздник в семье, каждый День Победы звучала и звучит в нашей семье песня «В землянке». Память о любви на войне.
А 15 лет назад в деревне Кашино Московской области ребята из клуба «Исток» города Истры установили памятный знак песне «В землянке». Тогда ветераны 9-й Гвардейской дивизии и дочь фронтового корреспондента Наталья Суркова не могли сдержать слёз. Память о любви, войне и песне.
«А своим отвагу придаёт»
«Расцветали яблони и груши,/ Поплыли туманы над рекой./ Выходила на берег Катюша,/ На высокий берег, на крутой» — «Катюша» поэта Михаила Исаковского и композитора Матвея Блантера родилась за несколько лет до Великой Отечественной. Стихотворение «Катюша» Михаил Исаковский написал в 1938-м, точнее, даже не стихотворение, а всего несколько строк. «Я не знал, — вспоминал поэт, — что же дальше делать с Катюшей, которую заставил выйти на «высокий берег на крутой» и запеть песню. Стихи пришлось отложить».
А потом была встреча с Матвеем Блантером, который накануне вместе с дирижёром Виктором Кнушевицким возглавил Государственный джаз-оркестр. Поэт поделился четверостишием, и композитор, что называется, «загорелся»: «Катюша» должна была быть на первом концерте оркестра. И Матвей Блантер поехал в августе в Ялту, где отдыхал Михаил Исаковский. Вскоре поэт предложил несколько вариантов песни. Уже были бои пограничников на озере Хасан, уже шли бои в Испании, уже витало в воздухе предчувствие большой войны. Поэт и композитор выбрали лучший вариант. И 27 ноября 1939-го в Колонном зале Дома Союзов первую исполнительницу песни Валентину Батищеву трижды вызывали на бис.
Песня запоминалась мгновенно, а уж на фронте стала незаменимой — песня девушки, гордящейся своим защитником Родины, любящей его и верящей, что «он землю сбережёт родную». Бойцы писали своим Катюшам песенные ответы, а саму героиню представляли то связисткой, то автоматчицей, то санинструктором, что «крепко раны перевяжет, на руках из боя унесёт», то партизанкой, «проходившей по лесам и сёлам партизанской узкою тропой с той же самой песенкой веселой, что когда-то пела над рекой». Понравилась песня не только советским людям, её подхватили бойцы ополчений разных стран. Знали и фашисты. Крымский поэт, фронтовой корреспондент Илья Сельвинский вспоминал, как в 1942-м на Крымском фронте под Керчью «в часы затишья наши бойцы услышали из немецкого окопа, расположенного поблизости, «Катюшу». Немцы «прокрутили» её раз, потом поставили второй, третий. Это разозлило наших бойцов: мол, как это подлые фашисты могут играть нашу «Катюшу»?! Не бывать этому! Дело кончилось тем, что группа красноармейцев совершенно неожиданно бросилась в атаку на немецкий окоп. Завязалась короткая, молниеносная схватка. В результате — немцы ещё и опомниться не успели, как «Катюша» (пластинка) вместе с патефоном была доставлена к своим».
Впрочем, запомнилась гитлеровцам «Катюша» не только песней. «Катюшей» ласково окрестили новые артиллерийские орудия — мобильные реактивные миномёты БМ — 8 и БМ — 13. Возможно, на наименование орудий повлияла и маркировка «КАТ» — «Костикова автоматический термитный» — на снарядах. 14 июля 1941-го во время первого залпа из них под белорусским городом Орша бойцы батареи Ивана Флёрова приговаривали: «Привет от Катюши». Потом новое имя орудия разнеслось по фронтам.
И появились новые народные строки: «Пусть фриц помнит русскую «катюшу»,/ Пусть услышит, как она поет:/ Из врагов вытряхивает души,/ А своим отвагу придаёт!», «Шли бои на море и на суше,/ Грохотали выстрелы кругом — /Распевала песенки «катюша»/ Под Калугой, Тулой и Орлом». - Случалось, в минуты затишья мы устраивали в окопах концерты, — вспоминает фронтовик Иван Бурменко. — Был у нас голосистый парень Степан Голованов, особенно «Катюша» ему удавалась. Так вот однажды под Ивано-Франковском фашисты сами попросили: «Давай «Катюшу», рус». А наш комбат-артиллерист сказал: «Сейчас споём» и отдал приказ о залпах миномётов. Кстати, тогда мы значительно продвинулись в боях за Украину.
Появилась у орудия и своя песня. Михаил Исаковский вспоминал, как в канун 1944 года к нему приехали посланцы генерала Алексея Нестеренко, командовавшего гвардейской частью, вооружённой «катюшами». Он просил написать о другой «катюше». Уже в начале января появилась песня на музыку Владимира Захарова: «И на море, и на суше,/ По дорогам фронтовым/ Ходит русская «катюша»,/ Ходит шагом боевым./ Подчистую немцев косит./ Подчистую гадов бьёт,/ И фамилии не спросит,/ И поплакать не даёт». Сегодня во Владивостоке есть памятник Катюше. Местные жители уверены, что прототипом песенной героини стала владивостокчанка Екатерина Филиппова-Алексеева, которая вместе с мужем участвовала в Хасанских событиях и награждена орденом Красной Звезды.
А «Катюша», «В землянке» и многие другие песни неизменно звучат на концертах в честь праздника 9 Мая и в семейном кругу. Они — фронтовые помощники, песни, ставшие частью нашей жизни, нашей Победы.
