В продолжение рубрики, посвящённой крымчанам – участникам Великой Отечественной войны и работникам тыла, мы публикуем письмо нашего читателя Дмитрия Синельникова, который поведал историю своей семьи, передаёт «Крымская газета».

«Вы публикуете статьи о детях войны. Мы вам очень благодарны. Тем не менее, к сожалению, нас осталось совсем немного, особенно тех, кто в раннем детстве перенёс фашистскую оккупацию и фашистское рабство. Мы считаем, что о зверствах немцев современное поколение должно знать как можно больше.

И СНИТСЯ ВОЙ…

Война пришла на нашу землю, когда мне было около четырёх лет. Мы тогда жили в посёлке Опасное на берегу Керченского пролива. Помню, как мой папа уходил на фронт. Он приподнял меня на руки, поцеловал, по щеке у него покатилась слеза. Незадолго до этого он сделал мне татуировку в виде полумесяца. Видимо, не непреднамеренно – вдруг я потеряюсь. Поцеловал маму и старшую сестру и ушёл. Было очень грустно и тревожно.

Вспоминаются и постоянные бомбёжки, от которых мы прятались в подвалах, вырытых щелях в старой крепости Ени-Кале. До сих пор иногда снится вой фашистских бомбардировщиков. Однажды мы с мамой и сестрой не смогли убежать в укрытие и только успели прижаться к задней стене дома. Вдруг страшный грохот, в ушах звон, сплошная непроницаемая пыль – мы стоим в уголочке, образованном стеной и упавшим на неё краешком потолка. Как оказалось, дом целиком развалился, остался только этот уголок, спасший нас от небытия. Вот и поверишь в проведение – бомба упала в общем в пятидесяти метрах от дома. Помнится страшный грохот и вой, когда фашисты захватывали наш посёлок. Нас – нескольких ребятишек – поместили под металлическую кровать. Не так уж и давно стало понятно зачем. Мы закрывали уши руками, казалось, что этот невыносимый грохот не закончится никогда. К счастью, всё закончилось, мы остались живы. Детское любопытство вывело нас из дому посмотреть, что это было. Всё видимое пространство было завалено разбитыми и ещё горевшими танками и автомашинами. На земле лежали неподвижно наши и фашистские солдаты. Для нас – мальчишек и девчонок – эта картина была ужасной и до сих пор иногда возникает перед глазами во сне и наяву. А дальше жизнь в фашистской оккупации. Очень голодно. Кусочки выпрошенного хлеба, картофельные очистки, улитки, какие-то съедобные травки – это наш оккупационный рацион питания. Кроме голода и холода было много страшных событий, которые почти не оставляли нам надежды остаться в живых. Мы жили у нашей тёти в деревне Баксы. Сильно голодали, и мама как-то решилась пойти в посёлок Опасное – это была у фашистов запретная зона. Мама говорила, что где-то там видела кукурузу. Она взяла меня с собой. Там нас поймал фашистский офицер, поставил к стенке дома, сказал: «пуф-пуф» и зачем-то вошёл в дом. Мама схватила меня за руку, и мы быстро убежали.

Помнится, что мы зачастую плакали, просили у мамы чего-нибудь поесть. Она плакала и страдала вместе с нами от невозможности чего-нибудь добыть съестного.

СТРАХ, СТРАДАНИЕ И БОЛЬ

В конце 1943-го – начале 1944 года фашисты собрали в посёлке всех иногородних и погнали нас пешком в Керчь. Мне тогда было уже шесть лет, и это расстояние я всё-таки прошёл. В городе нас поместили в тюрьму – жуткие окровавленные камеры. Через какое-то время нас загнали на палубу какой-то баржи, в трюме которой прятались фашисты. Это они так удирали из Крыма. Конечно же, они понимали, что наши лётчики на нас бросать бомбы не будут. Увезли нас в Румынию, а оттуда большим составом в телятниках в Германию. Ехали долго. По приезде всех нас поместили в окружённые запутанной колючей проволокой бараки с деревянными нарами. И уже оттуда продавали нас хозяевам в рабство. Мы семьёй работали у двух бауэров. Первый был извергом, нещадно бил и издевался. Мы от него сумели убежать. Нас поймали и посадили в тюрьму и оттуда продали второму. Работали с рассвета до темна. Труд был тяжёлым, зачастую до изнеможения, особенно для нас, детей.

Некоторые сегодня считают, что для нас это было что-то в виде путёвки за рубеж. Советую им почитать, что такое рабство и что такое ребёнок в фашистском рабстве. Мне сейчас 83 года, тем не менее моя спина и мои ноги помнят хозяйский кнут. Мы находились на чужой территории, в стане врага, где каждую минуту приходилось испытывать чувство страха, страдания и боль. Жили в ожидании смерти в любом её месте. Мы оказались заложниками страшных событий. У нас отобрали детство, свободу, здоровье. Всё это осталось в памяти, в глубине души.

К счастью, фашисты были наказаны за наши страдания. Теперь 9 Мая для нас самый лучший праздник. Всегда сердце сжимается от радости и счастья.

Вернулись мы из рабства в свой посёлок к осени 1945 года. Наш посёлок был целиком разрушен. На улицах и во всей округе громоздились кучи разбитой техники, на нашей улице валялась разбитая фашистская гаубица, которую мы по-мальчишески забрасывали своими «гранатами». Всё вокруг заросло высокой лебедой.

Жили несколько лет в землянках, пока не построили дом. Мы учились, оказывали помощь родителям как могли. Послевоенные годы были очень трудными, тем не менее мы радовались жизни, так как были свободны».

Дмитрий СИНЕЛЬНИКОВ.

Фото из архива автора.