Алина Саратова жила в селе Ромашкине близ Евпатории. Училась в севастопольском вузе на бюджете, собиралась стать воспитателем. Однако не стала: умерла 28 июня в симферопольской городской больнице № 7, не приходя в сознание. А перед этим ей пришлось испытать все ужасы двухмесячного лечения от неизвестного заболевания.

Началось с того, что девушка перенесла грипп, после лечения у неё развился стоматит. Пришлось позвонить в вуз и сообщить, что опять пропустит занятия, однако принесёт справку и больничный. Увы, руководство университета заявило, что принесённые документы не котируются. Один из преподавателей даже пошутил по-чёрному: мол, неявку на занятия может оправдать только справка о смерти. Теперь такая у родителей Алины есть. А единственной дочери уже нет.

После гриппа Алина понимала, что сильно отстала в учёбе, требуется было догонять однокурсников, сдавать зачёты, подтягивать «хвосты». Девушка занималась днём и в ночное время, очень уставала, почти не спала – всё училась и училась. Перестала приезжать и домой к родителям, жаловалась, что очень много требуется ещё выучить, а у неё, как назло, сильные головные боли и повышенная температура. И ещё Алина вообще перестала спать.

Состояние у девушки было такое, что в Севастополе пришлось вызвать «скорую». Доктора укололи ей что-то и порекомендовали обратиться к врачу по месту жительства. Легко сказать – место жительства на другом краю полуострова. Приехала в субботу, однако оказалось, что поликлиника не работает. Удалось организовать некий консилиум по знакомству: тётя-врач пригласила терапевта, тот посоветовал обратиться к невропатологу – температура у Алины была 37,8, а давление – 130/90 при обычном для неё 90/60. Невропатолог был приглашён также частным образом, сделал успокоительный укол и посоветовал: если не заснёт, везите в райбольницу в Саки на госпитализацию. Не заснула.

Но сакский невропатолог в госпитализации отказала, мол, идите к психиатру. А к психиатру нет записи – добились. Однако ни обследования, ни помощи не получили, доктор настойчиво предлагала отвезти девушку в психиатрическую больницу № 1 в Симферополе. Объясняла, что у них и препаратов таких нет, чтобы Алину лечить, а вот «на Розочке» точно помогут.

Родители давай было сопротивляться: девушка учится в вузе, что о ней скажут, если такой больничный принесёт? Ребёнка спасать надо, а не думать, что о вас скажут, резюмировала доктор. И они поехали в Симферополь спасать Алину.

В психбольнице девушку осмотрели, сделали вывод – она у вас переучилась – и поставили диагноз: «острый психоз». К тому времени Алина не спала уже четыре ночи. Уговорили доктора, мол, ничего страшного, полежит у нас, покапаем. А завотделением и вообще заверила: у нас тут и такие девочки лежат, кто переутомился, кто после родов, всех на ноги ставим. А вашу сможете забрать дня через три-четыре, максимум через неделю. Так сказала доктор и укатила куда-то на конгресс.

Четыре выходных дня, пришедшихся на начало мая, Алину наблюдали только дежурный доктор и медсестра. Когда родители позвонили дочери, она призналась, что так и не спит, жаловалась, что ей очень плохо.

Утром они уже были в больнице, к ним вывели дочь, совершенно заторможенную с перекошенным лицом. Доктор пояснил: это реакция на препараты, мы её «загружаем».

На следующий день Алина перестала разговаривать и реагировать, сидела на стуле и смотрела в одну точку, всё тело у неё было покрыто какими-то пятнами. Когда родная тётя-врач попыталась её напоить водой, пить она не смогла, у девушки полностью отсутствовал глотательный рефлекс. А медсестра всё уверяла: ваша дочка ест. Как? И почему родителей послали купить препарат сорбент, если она никак бы не смогла его выпить?

На следующий день к родителям дочь вывели уже две медсестры, хотя очень не желали её показывать – якобы она спит. Алина не спала, однако почти не стояла на ногах и даже обмочилась. Мама в истерике – дайте я её хоть обмою, однако маму отпихнули, а девушку стали затаскивать назад в отделение. Потребовали дежурного врача (лечащий – на конгрессе). Доктор спокойно заявил: лечение идёт, а у Алины просто такая реакция на лекарства. На следующий день девушку не вывели к родным, в отделении билась в истерике мама – дайте хоть памперс на неё надеть! А в ответ циничное: да кто ей потом менять его будет?!

Пообещали, что в понедельник будет консилиум, а пока – «не мешайте работать». Однако вечером в воскресенье мама таки прорвалась к Алине и ужаснулась: дочь была привязана к койке за руки и за ноги, в горле хрипело и булькало. Рыдавшей матери «добрые» сотрудники пообещали: будешь возникать, уколем и рядом положим. Женщина выскочила к посту охраны, стала стучать в окна и двери с криком «Дочь умирает!». Тут же проявился дежурный врач: я отменил все препараты, а дочь вашу никто не привязывал. Зашли в палату, а её уже и отвязать успели, и помыть.

Консилиум поназначал (спустя пять дней после госпитализации!) массу исследований на различные инфекции, брали спинно-мозговую жидкость, анализ крови сделали, в том числе и на ВИЧ, и на герпес. Нет никакой инфекции, а Алина без сознания. Ставят диагноз «энцефалит», то есть воспаление головного мозга, а болезнетворных микроорганизмов почему-то не обнаружено.

От такой пациентки доктора решили освободиться – перевести в другую больницу. Однако, как оказалось, это большая проблема: после «лечения» в психбольнице другие медучреждения отказались брать тяжёлую больную. Проговорились: откуда мы знаем, что они там с ней делали?

В общем, пациентку погрузили в машину «скорой» на рваных носилках и «скинули» в реанимацию 7‑й больницы в Симферополе. Даже не предупредили врачей, что у Алины заболевание мозга, на лечении которого это учреждение отнюдь не специализируется.

Родители добились, чтобы девушку подключили к аппаратуре. Собранный консилиум недоумевал – анализы чистые, а клиническая картина менингоэнцефалита. Единичный случай… Стали уверять, что нет у них препаратов для её лечения, а если родители и купят, не могут их применять. Однако всё же сжалились, сказали, что требуется купить. Родители доставали и на границе с Украиной, и в Столице России да Питере. Оттуда и врачей решили пригласить – Алина уже была не транспортабельна. Однако местные доктора заявили, что ни за что не допустят столичных к «своей» пациентке. И от всех рекомендаций столичных док­торов отмахивались.

И лишь за два дня до трагедии удалось вызвать за немалые деньги в частном порядке из Москвы двух специалистов: невропатолога и реаниматолога. Они сделали выводы – все данные жуткие последствия были вызваны передозировкой лекарств и кислородным голоданием мозга ввиду отёка Квинке (аллергическая реакция). А через два дня Алина умерла. При вскрытии написали диагноз: энцефалит и вследствие него отёк мозга.

Сегодня родные мучают себя вопросами: а может, зря они отдали девушку в психбольницу? Может, не начни они это «лечение», и Алина была бы жива?

Жалобы на действия докто­ров с требованием провести проверку лечения родные Алины Саратовой отправили в прокуратуры Киевского, Центрального и Железнодорожного районов Симферополя – по месту нахождения больниц. Оттуда – тишина… И только в Прокуратуре Республики Крым пообещали, что будут держать их в курсе проверки. Получится ли найти виновников смерти девушки? И если микроорганизмов не выявлено, получается, виноваты врачи?