Почему растёт число детей-инвалидов, сексуальном воспитании и причинах агрессии подростков. Об этом и не только в интервью «Крымской газете» рассказала психолог, одна из создателей и председатель правления крымского сообщества родителей детей-инвалидов «РОСТ» Светлана Сахарова, пишет издание «Крымская газета».
1. Светлана Александровна, расскажите, как вы пришли к тому, чем занимаетесь сейчас, и как появился «РОСТ»?
– Организация родилась в 2015 году из объединения меня как психолога и родителей детей с инвалидностью. До появления «РОСТа» я работала психологом в Симферопольском техникуме железнодорожного транспорта и промышленности. Мы со студентами пришли проводить творческие мастерские в коррекционную школу «Надежда». Нас очень тепло приняли, и мы стали приходить туда еженедельно. Там же познакомились с родителями детей с инвалидностью. Через какое-то время решили организовать танцевальный флешмоб на городской площадке ко Дню защиты детей. Это было наше первое уличное мероприятие, на которое мы с трудом уговорили прийти всего семь семей с особенными детьми. Потом возникла идея создать семейную школу. Так мы и стали проводить летние занятия с семьями, воспитывающими ребёнка с инвалидностью.
Результаты оказались колоссальные, мы и сами не ожидали. Например, у одного мальчика с ДЦП правая рука висела плетью. Через полгода наших занятий пришла его мама и сказала нам: «Я все девять лет жизни сына думала, что он левша!» Количество семей увеличивалось, а своего помещения у нас не было. Чтобы получать помощь от государства, нужно было образовать юрлицо. Мы собрались и зарегистрировали организацию. Долгое время существовали за счёт привлечённых спонсорских средств, а в прошлом году получили поддержку Фонда президентских грантов. Наша организация начиналась с семи семей, сейчас у нас три филиала – в Симферополе, Красноперекопске и Бахчисарае – и в общей сложности более ста семей.
2. Кому помогает «РОСТ» и кто может стать членом вашей организации?
– Грубо говоря, «РОСТ» помогает сам себе. Потому что члены нашей организации – это семьи, воспитывающие детей с инвалидностью, соответственно, семьям детей с инвалидностью мы и помогаем. Помимо семейной школы, мы организуем для семей поездки по Крыму, проводим смешанные флешмобы и квесты. Важно, чтобы они были смешанные, потому что как общество сторонится семей и детей с инвалидностью, так и сами семьи и дети с инвалидностью настороженно относятся к обществу. А за счёт смешанных мероприятий стирается эта грань, появляется чуть больше доброты друг к другу.
За консультационной помощью в нашу организацию может обратиться любая семья, это же касается и уличных мероприятий – зовём всех. Есть мероприятия закрытые – для членов нашей организации. В неё принимаем тех, кто не только готов участвовать в проектах, но и работать на благо «РОСТа». Наши родители сами занимаются организацией и проведением мероприятий.
3. Какова судьба подопечных организации, когда они вырастают?
– У нас в уставе прописано, что мы работаем с детьми с инвалидностью и инвалидами с детства. То есть если подростку исполнилось 18 лет, он не перестаёт быть членом нашей организации. Для него просто нужен другой проект. Чтобы максимальное количество детей смогли найти то, что подходит им по возрасту, мы создаём много проектов. Например, прорабатываем трудовые мастерские, потому что это важно для подростков. Также у «РОСТа» нет ограничений по нозологиям. В семьях членов нашей организации есть дети с ДЦП, с проблемами зрения, слуха, с расстройствами аутистичного спектра и так далее.
4. Давайте поговорим об инклюзии: правильна ли нынешняя практика отдавать особенных детей в обычные классы? Могут ли эти дети эффективно обучаться в обычном классе и не тормозит ли это процесс обучения обычных детей?
– Здесь всё очень индивидуально. Во-первых, тяжесть диагноза у всех детей разная. Нельзя говорить о том, чтобы всех их скопом отправить в инклюзивный класс. Во-вторых, пока нет инклюзивного класса, каким он должен быть: тьюторов и сопровождающих не хватает, и программы для детей пока ещё общие. Каких-то детей нужно включать в инклюзивный класс, и у будет большой рост, а классу не будет от этого хуже. Других детей более полезно учить в коррекционных школах, соответствующих нозологии ребёнка. Яркий пример: слабослышащая девочка ходила в обычную школу, где учителя не знали, как правильно работать с особенным ребёнком. У ребёнка возникли проблемы в освоении программы. Когда мама перевела девочку в специализированную школу, успеваемость улучшилась. Коррекционные школы должны оставаться, чтобы у родителей был выбор, где ребёнку комфортнее и полезнее находиться.
5. Увеличилось ли количество особенных детей в последние десятилетия или просто государство уделяет им больше внимания?
– Увеличивается. Я слежу за статистикой по Крыму: в 2015 году их было 5,5 тысячи, на начало этого года – 6,7 тысячи. Частично сыграла роль миграция, частично – выявления. И, я думаю, ещё не все дети выявлены, потому что сталкиваюсь с тем, что приходят родители, просят оказать консультационную помощь, а диагноза у ребёнка нет. Они просто не проходили диагностику и не готовы принять инаковость своего ребёнка, чаще всего так происходит, когда у него могут быть ментальные нарушения или расстройства аутистичного спектра. Приходится настаивать, чтобы проходили процедуру обследования.
Ещё один фактор увеличения количества детей с инвалидность, сейчас скажу крамольную вещь, но это факт – научились выхаживать недоношенных. Всё же биологию индивидуального развития внутриутробного формирования никто не отменял. Среди искусственно выхоженных детей есть процент нормальных, а есть процент тех, кто уходит в инвалидизацию. Это не говорит о том, что их не нужно выхаживать, это объяснение, почему увеличивается процент детей с инвалидностью. Кроме того, многие случаи нарушения опорно-двигательного аппарата – это последствия врачебной ошибки – уровень квалификации медработников «чуть-чуть» снизился. Государство тоже стало уделять детям-инвалидам больше внимания, но их за последние годы не стало меньше.
6. Когда наше общество будет готово принять людей, детей с инвалидностью. Сколько лет потребуется Крыму, чтобы создать для них комфортную городскую среду?
– Общество будет тогда готово, когда в детском саду дети с инвалидностью и обычные дети будут находиться вместе и общаться. Если с детства создать смешанную среду, то лет через пятнадцать обществу не нужно будет изобретать велосипед. Наример, дети наших волонтёров, идя по улице, задаются вопросами: «Интересно, а как бы тут на коляске проехали?», «Ого, что это за пандус? По нему же не поднимешься!» До общения с инвалидами они просто не обращали на это внимания. Как скоро весь Крым к этому придёт? Оптимистический прогноз – лет через пять, а пессимистический – через 20. Я называю цифру пять лет, потому что появились некоммерческие организации типа нашей. Мы так или иначе влияем на общество.
7. Почему матери решаются рожать детей с особенностями здоровья, заранее зная, что ребёнок серьёзно болен?
– Здесь может быть несколько факторов. Один из них – это долгожданные дети. Женщина настолько привыкает к тому, что у неё будет ребёнок, что даже известие о том, что он будет с пороками здоровья, не пугает её. Она готова принять этого ребёнка. Иногда сказывается и такой фактор: «А вдруг они ошибаются, вдруг это неправда? Он родится, и я проверю, так ли это». Или уверенность в том, что «этого со мой быть не может. У меня точно родится нормальный». Конечно, бывали случаи, когда врачи ошибались...
8. Когда в семье появляется особенный ребёнок, кому помощь нужна больше: матери или ребёнку? Где они могут получить такую помощь?
– На первом этапе – родителям. Не всегда они знают, что ребёнок родится с инвалидностью. Когда медики сообщают эту новость, для родителей это шок. Они и так тревожатся, и тут им говорят: ваш ребёнок инвалид, отдайте его в интернат, он будет овощем. Поэтому в первую очередь именно маме нужна помощь, чтобы она пришла в себя. И не только маме, но ещё и папе. О папах часто забывают, но они переживают не меньше мам. Когда они выпадают из поля зрения мамы и специалистов-психологов, это может привести к разным сложностям. Могут распадаться семьи. Это происходит по разным причинам, не всегда папа сволочь. Иногда он не готов и оказывается на обочине. Я никого не оправдываю, но ситуации бывают разные.
Программа ранней помощи в Крыму очень нужна. Она уже разработана на федеральном уровне, а на материковых территориях работает как пилотный проект. Концепция её принята, механизм разработан, но пока она не работает на всей территории страны. В первую очередь нужна поддержка в роддомах и поликлиниках, чтобы родители понимали, куда бежать и что им делать. Один специалист-психолог на пять роддомов – это вполне обоснованно. То есть в первую очередь помощь нужна родителям, а потом детям.
9. По образованию вы психолог. Скажите, с какого возраста нужно начинать сексуальное воспитание ребёнка и как это лучше делать?
– Сексуальное воспитание должно быть в соответствии с возрастом. Обычно у детей возникает вопрос: «А я откуда взялся?» в три с половиной – четыре года. В этом возрасте зачастую ребёнку достаточно сказать; «У мамы из животика». Чем ребёнок становится старше, тем развёрнутее будут у него вопросы. Между пятью и семью годами появится вопрос: «Откуда берутся дети?» Здесь можно ответить: «Папа и мама любили друг друга, ты попал к маме в животик, рос, вырос и родился в роддоме». Дело в том, что, если начать правильно отвечать сызмальства, лет в 12 ребёнок придёт к вам с вопросом: «А что такое сперматозоид?» И лучше, если ребёнок придёт с вопросом к вам. В 15-16 лет уже могут не спрашивать, но к тому моменту вы уже дадите ответы. Очень много книг по половому воспитанию в соответствие с возрастом. Подросток понимает, что где-то он может найти ответы на свои вопросы. Если у вас дома будет стоять книжка, то лучше пусть он найдёт их там.
10. Что порождает у детей и подростков агрессию? Почему становится всё больше таких, как Владислав Росляков?
– Росляков – это отдельная для меня тема. Я когда-то работала в центре, который курировал среднее профессионально образование, и очень тесно общалась с колледжем, где произошла трагедия. На второй день после случившегося я уехала в Керчь, оказывала психологическую помощь...
Агрессия – это признак того, что возник внутренний дискомфорт. Агрессия – это в основном про личные границы: очень мало людей умеют защищать их, и ещё меньшее количество людей вообще о них знает. Подростковый возраст – это гормоны, недовольство собой, недовольство своим телом. У подростка внутри бедлам, он не понимает, что с ним происходит. Если и дома плохо, он не получает поддержки от родителей. Не обязательно это должна быть семья алкоголиков. Если родители работают на восьми работах, это тоже неблагополучная семья. Плюс к тому подростка добивают в школе, он не принят. Тогда всё, что он может, – это агрессировать. Всё время подавлять агрессию – это как сидеть на пороховой бочке.
Если малыш до пяти лет проявляет агрессию, лечим семью. Если у ребёнка нет отклонений в психике и здоровье физиологически, значит, взаимоотношения внутри семьи плохо работают. Как ребёнок научился отстаивать свои границы, так он их и отстаивает. Ему не дали пример другого поведения, приняли его эту форму поведения. Нужна семейная терапия, нельзя исправить ребёнка, не исправив семью.
