К 100-летию Февральской и Октябрьской революций 1917 года РИА Новости (Крым) запускает проект, посвященный судьбоносным для России событиям вековой давности, навсегда изменившим ход отечественной истории, передаёт «РИА Крым».

В первой из серии публикаций, подготовленных вместе с ведущими крымскими историками, мы расскажем о том, как Крым встретил данный знаменательный год.

Всероссийский госпиталь под открытым небом

Крым, а с ним и другие регионы Таврической губернии вступили в 1917 год в статусе прифронтовой зоны. На полуостров, известный к тому времени как курортный регион, привозили раненых офицеров и солдат российской армии на лечение: местная лечебная инфраструктура активно использовалась как госпитальная.

Научный сотрудник Музея истории Симферополя Алексей Эйлер рассказывает, что из-за нехватки специальных помещений с середины 1910-х годов военные госпитали занимали часть гражданских зданий.

«В столице Крыма, например, это были некоторые помещения Дворянского собрания (расположено на улице Горького, 10 — ред.), здания Женской казенной гимназии (на пересечении нынешних улиц Горького и Жуковского — ред.). Как раз во время Первой мировой её (гимназию – ред.) стали применять как госпиталь – точнее, часть помещений, потому что учебный процесс в учреждении продолжался. А во время Гражданской войны гимназии не стало. Также госпитальные помещения были в Таврическом женском епархиальном училище (в этом здании сегодня размещается один из корпусов Крымской медицинской академии), в доходном доме братьев Левитанов-Яновских на пересечении улиц Пушкина и Гоголя», — рассказывает Эйлер.

По словам директора Центрального музея Тавриды, историка Андрея Мальгина, в преддверии 1917 года Крым жил «активной жизнью прифронтовой губернии».

И и вправду, в 1915 году была построена железнодорожная ветка «Евпатория-Сарабуз» (ныне станция «Остряково»). В мае того же года император Николай II принял решение о создании у Мойнакского озера в Евпатории Всероссийской грязелечебницы имени цесаревича Алексея. Дело в том, что ещё в начале войны императрица Александра Федоровна выбрала Евпаторию местом организации военного госпиталя, для этого был арендован санаторий «Приморский». Госпиталю на 200 койко-мест присвоили имя «её Императорского Величества императрицы Александры Федоровны». Заведующим полевого лазарета, организованного в санатории, назначили председателя Евпаторийской земской управы Семена Дувана.

Примечательно, что в мае 1916 года император с семьей посетил Евпаторию, куда прибыл поездом, следовавшем по недавно построенной железной дороге. Данный приезд стал для царской семьи последним визитом в Крым. После отречения Николай II просил Временное правительство дать ему возможность поселиться как частному лицу с семьей в Ливадии. Но председатель Временного правительства Александр Керенский в этой просьбе Николаю Александровичу отказал.

Наряду со строительством железной дороги «Евпатория-Сарабуз» планировалось возведение железнодорожной дороги от Севастополя до Ялты, затем от Ялты до Алушты.

«Уже завозили достаточно активно стройматериалы, — рассказывает Мальгин. — Дорога должна была проходить по побережью. Ситуация была достаточно спокойной, никто не боялся строить данную железную дорогу. Функционировала царская резиденция (в Ливадии – ред.). И хотя императорская семья не приезжала во время Первой мировой на отдых, Крым продолжал быть курортом. Правда, существовало требование светомаскировки: на ночь огни не зажигали на побережье, тем не менее как курорт Крым так же продолжал функционировать».

Историк подчеркивает, что люди не боялись приезжать в Крым на отдых ещё и потому, что русская армия наступала в Турции: «Черноморский флот господствовал в чёрном море, и опасности для Таврической губернии не было».

Цены на продукты, промышленность и беженцы

В целом в начале прошлого века Крым находился на подъеме. Хотя, как отмечает автор нескольких книг, посвященных истории Крыма в 1917-1920 годах, историк Вячеслав Зарубин, набиравшая темпы модернизация не выкорчевала докапиталистические элементы, а урбанизация не успела изменить аграрного характера экономики.

«Масса крымско-татарского населения, большей частью, если не считать Бахчисарая и Карасубазара (Белогорска — ред.), разбросанного по многочисленным горным деревенькам, продолжала существовать в патриархальном измерении, — рассказывает Зарубин. — Национальные взаимоотношения, хотя и таили в себе пока незаметные зерна возможных, разжигаемых (дай им волю) политиками и подстегиваемых давними счетами конфликтов, были спокойными. Социальные противоречия, разумеется, наличествовали, тем не менее замкнутость сельских населённых пунктов, отсутствие нормальной дорожной сети, преобладание ремесленных мастерских и мелких предприятий над крупными, политическая девственность населения сглаживали их. Радикальные взгляды не находили опоры: крымские жители предпочитали сложивший уклад жизни, стабильность, постепенность перемен. Уровень жизни, сравнительно с другими губерниями, благодаря климатическим условиям был более-менее приемлем. Серьезной питательной среды для многолетней вооруженной междоусобицы не было. Её могли привнести только извне».

Согласно статистическим данным 1917 года, какие учёный приводит в своей книге «Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917-1921 гг.)», в общей численности населения полуострова – 808903 человека – русские и украинцы составляли 49,4% (399 тысяч 785 человек), крымские татары и турки – 26,8% (216 тысяч 968 человек), евреи (включая крымчаков) – 8,4 % (68 тысяч 159 человек), немцы – 5,1 % (41 тысячу 374 человека), далее шли греки, армяне, болгары, караимы и представители других народов – всего 34 национальности.

Также, с марта 1917 года в Крым стали возвращаться сосланные царским правительством в отдаленные губернии крымские татары – подданные воюющей с Россией Турции.

Основной отраслью крымской экономики было сельское хозяйство, развитию которого благоприятствовал местный климат.

«Земли сосредоточивались в руках крупных владельцев: имеющим участки свыше 100 десятин (11,5 % хозяйств) принадлежало почти 90% всей земли. Это способствовало широкому распространению аренды. Малоземельные (те, у кого земли было мало – ред.) как брали участки в аренду, так и сдавали их, уходя на заработки. Крепкие крестьяне прибегали к аренде с целью заработать и прикупить ещё земли. Ежегодно в аренду сдавались свыше 25 тысяч десятин, из них большая часть – на условиях скопщины (форма аренды, при которой съемщик нанимает землю не за деньги, а за долю продукта, выплачиваемую натурой, — ред.) Скопщики селились на владельческой земле и обязаны были отдавать собственнику десятую часть урожая (отсюда название «десятинщики»). Чем дальше, тем больше скопщина превращалась в самую настоящую обдираловку: добавлялись разные штрафы, отработки, отдавать же в качестве платы за землю в ряде случаев уже приходилось до половины урожая. Это усиливало и так высокую в Крыму степень социального расслоения на селе, что создавало почву для конфликтов», — отмечает Зарубин.

Значительно ухудшила экономическое положение региона Первая мировая война. К 1917 году цены на хлеб выросли более чем в 3 раза, на мясо — в 4,5, масло — в 5, картофель — в 10, цены на обувь — более чем в 7 раз.

По словам Зарубина, вскоре после начала боевых действий Крым стал заполняться беженцами из западных губерний, сюда же устремились армяне из Турции, спасаясь от резни. Обстановка обострялась, усиливались антивоенные настроения, активизировалось стачечное движение.

По словам Мальгина, во время войны в Крыму появилось немало промышленных производств, но их скромные масштабы были несопоставимы с большими заводами и фабриками в крупных промышленных центрах Российской империи.

«Соответственно, в Крыму не было большой концентрации такого взрывоопасного элемента, как пролетариат. Это была достаточно благополучная сельскохозяйственная территория. Если и были здесь противники самодержавия, то они так же, как и все, приезжали в Крым на отдых. Большевистские и в целом революционные организации в Крыму были достаточно слабы. Можно сказать, Таврическая губерния постепенно втягивалась в водоворот Февральской революции», — заключает историк.

Продолжение следует.