Работа И.В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» впервые была опубликована в газете «Правда» в канун XIX съезда КПСС 4 и 5 октября 1952 года. В октябре 1961 года Н.С. Хрущёвым был выдвинут лозунг развёрнутого строительства коммунизма. 9 лет, разделяющих данные два события, — срок для истории небольшой. Поэтому обращает на себя внимание то, что в последнем сталинском труде не ставятся акценты на проблемах коммунизма, на форсировании процессов перерастания «построенного в основном» социализма в высшую фазу формации.
И это понятно: ведь даже по официальным оценкам нижняя граница социализма была достигнута буквально накануне войны. После восстановления разрушенного войной хозяйства встала задача укрепления, упрочения и освоения только что возникших социально-экономических форм. Все здравомыслящие политики и теоретики, настроившиеся на социалистическую волну, понимали, что необходимы налаживание всей новой экономической системы, поиск и эффективная реализация форм общественной собственности.

Этапы социалистического созидания

Требовались создание системы материальных и моральных стимулов к труду на коллективистских началах и соответствующей ей системы распределения предметов потребления по труду в соответствии с его количеством и качеством, коренное улучшение планирования и всей системы централизованного управления народным хозяйством. На повестке дня стояли развитие хозрасчёта на государственных предприятиях, отладка колхозного хозяйствования и т.п. Поэтому весь настрой экономической дискуссии 1951 года был направлен не на определение путей перехода к коммунизму, а на разработку проблем социалистического устройства страны, создание политической экономии социализма, а не высшей фазы коммунистической формации.

Этот акцент и звучал в книге Сталина. В «Замечаниях» по ноябрьской дискуссии 1951 года (основной раздел книги) вопрос о переходе СССР к коммунизму фактически вообще не рассматривался, за исключением проблемы постепенного преодоления (в перспективе) существенных различий между городом и деревней, между умственным и физическим трудом.

Сталин, конечно, не обошёл вообще вопрос о переходе к коммунизму, но затронул его, во-первых, в «ответе» экономисту Л.Д. Ярошенко в связи с письмом к членам Политбюро ЦК ВКП(б). По мнению Сталина, автор письма крайне упрощал задачу перехода к коммунизму, сведя её к созданию «высшей научной организации производительных сил» и «рациональному их использованию». Сталин в своей обычной манере обвинил Ярошенко в следовании ошибочным концепциям А.А. Богданова и Н.И. Бухарина, в непонимании им «сложного и многообразного дела» перехода к коммунизму (можно заметить, что такое непонимание проявил впоследствии и Н.С. Хрущёв).

Во-вторых, постепенный переход к коммунизму, по Сталину (и это отвечает марксистскому учению), следует понимать как дальнюю стратегическую перспективу, а не сиюминутную задачу. В связи с этим Сталин сформулировал «три основных предварительных условия», без выполнения которых невозможно осуществить указанный переход. Данные условия создаются коренными изменениями в области производительных сил, производственных отношений, культуры и уровня жизни людей. Характеризуя данные изменения, Сталин расставил акценты на самых главных моментах, опуская другие, сопутствующие задачи, что некоторые его критики восприняли как упрощение проблемы. Что касается производительных сил, то здесь главное, по Сталину, в том, чтобы обеспечить «непрерывный рост производства с преимущественным ростом производства средств производства».

Думается, что Сталин подчёркивал данный момент, исходя из реального положения дел: когда только что был восстановлен довоенный уровень народного хозяйства и вместе с тем уже началась «холодная война» между бывшими союзниками, требовалось особое внимание к развитию военно-промышленного комплекса. «Рациональная организация производительных сил», о необходимости которой писал Ярошенко, требует, по Сталину, во-первых, конкретного разъяснения, о чём идёт речь, какие именно изменения в существующей организации необходимы, во-вторых, она является не целью, а средством обеспечения и бескризисного, непрерывного роста экономики, и необходимых структурных сдвигов в ней, обусловливающих приоритетное развитие её ведущих отраслей, в частности машиностроения.

Предупреждение Хрущёву

В качестве «второго предварительного условия» перехода к коммунизму Сталин назвал необходимые изменения в производственных отношениях, выделив два пункта:

а) постепенный подъём колхозной собственности до уровня общенародной, ибо коммунизм предполагает, согласно марксистскому учению, единую общенародную собственность;

б) постепенная замена товарного обращения системой продуктообмена, то есть постепенное отмирание товарно-денежных отношений. Оба данные пункта логически связаны, ибо причину их сохранения при социализме Сталин усматривал в существовании колхозно-групповой собственности. С точки зрения создания предварительных условий перехода к коммунизму понятна отрицательная реакция Сталина на предложение экономистов А.В. Саниной и В.Г. Венжера продать колхозам сельскохозяйственные средства труда (тракторы, комбайны и др.), находившиеся в собственности государства и используемые государственными машинно-тракторными станциями (МТС) для обслуживания колхозов на договорных началах. Такой акт означал бы переход основных средств производства в собственность колхозов, усиление их экономической обособленности и превращение основных сельскохозяйственных средств производства в товар «по существу». Это означало бы расширение сферы товарно-денежных отношений. Сталин считал, что такой процесс может лишь затормозить «продвижение к коммунизму».

Поскольку Сталин выступал против форсирования такого продвижения, то он не призывал к ускоренному достижению второго и третьего условий перехода к коммунизму. Фактически в данном тезисе имелись в виду ослабление и отступление от социалистических начал в экономике, а с чисто экономической (практико-хозяйственной) точки зрения, полагал Сталин, означало бы разорение колхозов в силу их неспособности в то время обеспечить обновление используемой техники, требующее огромных затрат.

На наш взгляд, важное значение имело и обращение Сталина к вопросам перехода от капитализма к социализму, то есть к предыстории социализма, тем более что они тесно связаны с самой концепцией социализма как общественно-экономической системы. В связи с попыткой соединить социализм и плановую экономику с товарно-денежными отношениями в теории произошло фактическое понижение социально-экономических критериев социалистического базиса и других сторон социалистического общественного строя. Требования, какие предъявлялись классиками марксизма к социализму, были заметно выше. Признание построения социализма в середине 1930-х годов, когда сохранялись две формы общественной собственности, из коих одна групповая, а также оставались личные подсобные хозяйства, по сути мало преобразованные рудименты индивидуально-частных хозяйств (они производили больше трети сельскохозяйственной продукции), предполагало сохранение и товарно-денежных отношений.

Всё это вносило весьма существенные поправки в классическую марксистскую концепцию социализма как общественно-экономического строя, то есть первой фазы коммунизма. Вместе с тем формула построения социализма «в основном» учитывала незавершённость в СССР строительства социализма, то есть сохранялся переходный промежуток времени. Именно из этого последовали и определённые теоретические и политические выводы:

1) Признание необходимости завершения строительства социализма, в том числе в области производственных отношений, после того как социализм построен «в основном», на что обратил внимание ещё XVIII съезд партии в 1939 году.

2) Ориентация на постепенное в перспективе превращение колхозной собственности в общенародную, а также на постепенное отмирание товарно-денежных отношений как предварительные условия перехода к коммунизму означает в книге не завершение этого перехода, а предполагает прохождение определённого этапа в продолжающемся развитии экономического строя социализма для подготовки предпосылок формирования будущей фазы в сфере производственных отношений.

Общий настрой полемики Сталина с Ярошенко нацеливал на сдерживание авантюрных призывов немедленного перехода к отношениям высшей фазы коммунизма, на всемерное использование сложившихся отношений, но и без отката «назад» в смысле поворота к усилению унаследованных экономических форм, как предлагали, например, Санина и Венжер.

Не Сталину, а Н.С. Хрущёву принадлежит переоценка реальных возможностей советского социализма с точки зрения полноты его зрелости и в области производительных сил, и в сфере производственных отношений и готовности форсированного перехода от социализма к коммунизму. Не Сталин, а Хрущёв через восемь лет после смерти Сталина навязывает КПСС новую Программу партии (1961 г.), в которой менее чем через десять лет «планирует» создать в СССР «материально-техническую базу коммунизма», поднять кооперативно-колхозную собственность до уровня общенародной, ликвидировать личное подсобное хозяйство и, переведя распределительные отношения наполовину на режим бесплатного и льготного распределения потребительских благ из общественных фондов потребления, назначает дату «построения коммунизма в основном» — 1980 год.

При этом Хрущёв, даже не назвав авторов, реализовал предложения Саниной и Венжера, не замечая их противоречия с его упомянутой программой форсированного перехода от недостроенного социализма к высшей фазе коммунизма. Введя систему совнархозов, Хрущёв разрушил систему централизованного планового управления народным хозяйством, что прямо противоречило марксистской модели понимания социализма и коммунизма, как и той задаче, которую он сам авантюрно поставил перед страной. Не вызывает сомнения, что принятая впоследствии КПСС «концепция развитого социализма, построенного в СССР», явилась во многом вынужденной идеологической реакцией на утопическую программу Хрущёва.

О предмете политической экономии

В связи с выступлением  Ярошенко Сталин дал и своё определение предмета политической экономии социализма. Ярошенко отрицал необходимость единой политической экономии для всех формаций, мотивируя это тем, будто каждая формация имеет свои специфические законы. Что касается предмета этой науки, то политическая экономия досоциалистических обществ изучает производственные отношения, политическая же экономия социализма имеет-де своим предметом «рациональную организацию производительных сил и планирование народного хозяйства». Ярошенко уверял, что производственные отношения при социализме перестают быть тормозом развития производительных сил, а значит, утрачивают-де своё сколько-нибудь самостоятельное значение и становятся частью рациональной организации производительных сил.

В ответ Сталин доказывал, что и при социализме производственные отношения, устаревая, могут стать (и это подтвердила практика) тормозом развития производительных сил. Они же, обновлённые, выступают «главным двигателем» их развития. Производственные отношения, взаимодействуя с производительными силами, никогда не сливаются с ними, ибо образуются как отношения между людьми, а не как отношение людей к природе. Именно их относительная самостоятельность в развитии и предопределяет, добавим мы, возможность быть объектом-предметом изучения особой науки — политической экономии.

Поэтому, думается, Сталин совершенно прав, придя к определению предмета политической экономии социализма как науки о производственных отношениях. Её предметом, по Сталину, не являются ни производительные силы как таковые, ни хозяйственная политика государства (планирование). В этом общем определении предмета политической экономии как досоциалистических формаций, так и социализма Сталин не уходит от точки зрения Маркса, Энгельса, Ленина.

Политическая экономия социализма нацеливается на изучение особого исторического типа производственных отношений — социалистических. То, что данные отношения она должна изучать, не отрывая их от производительных сил и во взаимосвязи с хозяйственной политикой и, можно добавить, с правом, — это вопрос не о предмете, не о том, что она изучает, а о том, как изучать производственные отношения.

Сталин распространил классическое определение Лениным предмета политической экономии на социализм. Дал он и определение общей структуры производственных отношений:

«а) формы собственности на средства производства;

б) вытекающие из этого положение различных социальных групп в производстве и их взаимоотношение, или, как говорит Маркс, «взаимный обмен своей деятельностью»;

в) всецело зависимые от них формы распределения продуктов».

Как указывалось впоследствии в научной литературе, эта формула, хотя и отражает существенные элементы производственных отношений и играет определённую роль в «очищении» предмета политической экономии от неадекватных ей объектов анализа, не может претендовать на полноту характеристики структуры предмета политэкономии (например, в ней нет объяснений отсутствия указаний на общественные формы производства и потребления, а положение классов отождествляется с обменом деятельностью). Но в этой формуле содержится принципиальное указание на причисление отношений собственности на средства производства (думается, в том числе на землю, все природные ресурсы, а также на предметы потребления) к производственным, экономическим отношениям. Тем самым ставилась под сомнение претензия юристов, особенно цивилистов, рассматривать собственность (присвоение), как, впрочем, и экономические законы, исключительно в рамках правовых отношений и правовых (юридических) категорий.

Актуальность этой проблемы обострилась на рубеже 1980—1990-х годов в связи с «перестроечными» горбачёвскими поправками в Конституцию СССР и принятием Конституции Российской Федерации в 1993 году. И сегодня данный вопрос остаётся в поле зрения теории и практики, идеологической и политической борьбы.

Зачем нужны машины

Сталин затронул и ряд более частных вопросов политической экономии социализма, какие в определённой степени актуальны для размышлений о прошлом и будущем России. Так, он заострил вопрос о границах применения машин в СССР. Нет нужды доказывать, насколько остросюжетна эта тема для современной России, хотя социальные условия коренным образом изменились. До 80% доходит сегодня износ основного капитала в ряде отраслей промышленности. Вместе с тем руководство страны время от времени рассуждает о необходимости перехода экономики на инновационный путь развития, что означает прежде всего замену используемых машин не новыми экземплярами прежних образцов техники, а новыми образцами машин и оборудования.

В проекте учебника критерием применения машин было определено сбережение труда, то есть экономия живого и прошлого труда, снижение стоимости единицы продукта. Сталин не отверг этого, по сути общеэкономического, подхода, но посчитал его недостаточным для социализма, подчеркнув необходимость учёта облегчения труда работников. Ставился, таким образом, вопрос об органической увязке «экономического» и «социального», о социально-экономической эффективности использования машин и о заинтересованности работников в их применении по мотивам как более высокого вознаграждения труда, так и снижения напряжённости, тяжести, улучшения условий труда, отсутствия угрозы безработицы. Сталин предложил также при характеристике положения рабочего класса в капиталистических странах принимать в расчёт не только работающих, но и резервную армию безработных рабочих.

Вопросы современного капитализма

К некоторым общим вопросам современного капитализма Сталин обратился в связи и в сопоставлении непосредственно с проблемами социализма. Так, параллельному рассмотрению подверглись идея основных экономических законов социализма и современного капитализма, методика характеристики положения рабочего класса с учётом безработицы, что становится всё более актуальным для современной России, перешедшей к капиталистической экономике с её объективными закономерностями циклического развития.

Сталин не согласился с тезисом проекта учебника о «сращивании монополий с государственным аппаратом» в современном капитализме и предложил другую, более жёсткую формулу — «подчинение государственного аппарата монополиям». Он мотивировал это тем, что современное буржуазное государство западных стран осуществляет сильное регулирование рынка и проводит ряд мер по социальной защите трудящихся, оставаясь тем не менее органом классового господства крупного финансового капитала.

Этот вывод полностью подтверждается практикой сегодняшней России, правительство которой, не смея на словах отказаться от социальной поддержки на практике не защищённых от ударов рынка слоёв населения и даже принимая различные программы повышения уровня его жизни, всякий раз реализует их с выгодой для олигархического капитала. Идеологи этого капитала, рядясь в тогу умиротворителей, уговаривают своих хозяев «поделиться» результатами использования награбленного ими бывшего общенародного богатства, если, мол, они не желают довести обострение противоречий до той черты, которую прогнозировал Карл Маркс…

Специальный раздел в книге Сталина посвящён глобальной проблеме возникновения после Второй мировой войны двух противостоящих друг другу систем: «социалистического лагеря» и «лагеря капитализма». Сталин в этой работе ещё не прибегает к понятию «мировая система социализма», используя острую военную терминологию для обозначения уже образовавшихся враждебных противоборствующих сторон («армий»), фактически подходя к констатации того, что сложились две противоположные мировые общественные системы. Данный факт Сталин выразил через положение о том, что в результате существования двух лагерей «единый всеохватывающий мировой рынок» распался на два параллельных и также противостоящих друг другу мировых рынка. Данный факт Сталин расценил как «наиболее важный экономический результат Второй мировой войны».

Новый мировой рынок образовался, как он считал, благодаря послевоенному экономическому сотрудничеству и взаимопомощи СССР, Китая и европейских народно-демократических стран и не без «содействия» трёх главных капиталистических стран — США, Англии, Франции, организовавших экономическую блокаду указанных стран, не включив их в систему плана Маршалла. Исходя из этого, Сталин скорее по политическим, идеологическим мотивам и без учёта возможностей экономических и социальных ресурсов, которыми ещё располагала мировая капиталистическая система (и это подтвердилось дальнейшим ходом её социально-экономического развития как внутри стран — индустриальных флагманов, так и в рамках системы в целом), прогнозировал разные перспективы для обоих лагерей: быстрое развитие промышленности в странах социалистического лагеря и «углубление общего кризиса мировой капиталистической системы».

Причины кризиса Сталин связал, во-первых, с тем, что доступ главных капиталистических стран к мировым ресурсам будет сокращаться, во-вторых, с ухудшением условий мирового рынка сбыта их товаров, в-третьих, с недогрузкой предприятий в этих странах в силу первого и второго обстоятельств. Сталин пошёл даже на то, что признал утратившими силу свой ранее сформулированный довоенный тезис об «относительной стабильности рынков в промежуток времени общего кризиса капитализма» и тезис Ленина (1916 г.) о том, что и при «загнивании» капитализма «в целом капитализм растёт быстрее, чем прежде».

Можно подумать, что Сталин поспешил с этими прогнозами, не имея возможности учесть только начинавшуюся научно-техническую революцию (НТР). Но с позиций сегодняшнего дня, с учётом последнего мирового финансово-экономического системного кризиса, новой волны замедления и даже застоя в экономическом росте мировой капиталистической экономики во втором десятилетии XXI века и успехов социалистического Китая гипотезы Сталина не так уж нереальны. Конечно, образование двух мировых рынков не могло устранить и единого всемирного рынка, потому не исчезло всемирное разделение труда, а страны обоих «лагерей» продолжали, хотя и в свёрнутом виде, торговать друг с другом.

Сталин выступил с защитой известного тезиса Ленина о неизбежности войн при империализме (высшей стадии капитализма) применительно и к современным условиям. Он признал несостоятельными и отклонил три аргумента в пользу положения о том, что войны между капиталистическими странами уже перестали быть неизбежными. Контраргументы Сталина представляют интерес и сегодня.

Против первого аргумента, утверждающего, что противоречия между лагерем капитализма и лагерем социализма сильнее, чем противоречия между капиталистическими странами, Сталин выдвинул соображение о том, что теоретически это утверждение верно, но на практике противоречия между капиталистическими странами в связи с рынками сырья и рынками сбыта оказываются сильнее. Подтверждение этому — начало Второй мировой войны. Впредь, по его мнению, также будут нарастать противоречия между США и другими капиталистическими странами. Подъём экономики, начавшийся в Западной Германии и Японии, вызовет тот же результат.

Сталин отверг и второй аргумент — о том, что господствующее положение США не позволит капиталистическим странам воевать друг с другом. Но соотношение сил между ними будет меняться, что не исключает и военные конфликты.

Наконец, несостоятельна надежда на борющиеся против войны прогрессивные силы, например, движение за мир, ибо они не направлены против строя современного капитализма — империализма, а именно в нём причина неизбежности войн.

* * *

В целом идеи «Экономических проблем социализма в СССР» вместе с материалами ноябрьской дискуссии 1951 года определили направление теоретических исследований в стране. Впрочем, в иных работах по политической экономии (в том числе учебниках и учебных пособиях), выходивших в 1950-е, а затем в 1960—1980-е годы, подвергался критике ряд положений последней работы И.В. Сталина. Как показали события конца прошлого и начала нового века, наряду с состоятельной критикой, продвигавшей экономическую теорию социализма, выдвигались и идеи ревизионистского толка. В частности, распространённым между формальных сторонников социализма стало методологически ошибочное смешение понятий экономического строя переходного периода к социализму и сложившейся (теоретически) целостной экономической системы социализма, завершившей переходный промежуток времени.

Из того же круга обществоведов, в том числе экономистов, идут призывы к созданию не только новой теории социализма, но и новой, немарксистской теории капитализма. Их авторы подталкивают к отказу от фундаментальных категорий трудовой стоимости и прибавочной стоимости, а значит, и от признания противоречия между трудом и капиталом. В экономическую теорию современного капитализма и даже в «обновлённую» экономическую теорию социализма вводятся такие искажающие суть капитала понятия, как «человеческий капитал», «социальный капитал», «культурный капитал». Часть экономистов из этого круга вообще отказываются от признания политической экономии как особой науки, идёт ли речь о капитализме или о социализме, подменяя её политологией или ограничивая рамками теории «неоклассического синтеза», воплощённого в учебнике «Экономикс», или различными институциональными теориями. Но это уже другая тема.

По материалам сайта КПРФ