В последние недели активно обсуждается ситуация вокруг отзыва лицензии у Татфондбанка – крупного квазигосударственного банка, игравшего ключевую роль в банковской системе Татарстана. А в минувшую пятницу (14 апреля) стало известно о решении ЦБ в отношении другого крупного проблемного банка – банка Пересвет; у этого банка было решено не отзывать лицензию, а спасти его за счёт средств кредиторов и государства. Попытаемся сравнить эти случаи и разобраться в логике принятых решений.
В отношении любого проблемного банка (т.е. банка, у которого обнаружена «дыра» в капитале – иными словами, у него объём активов меньше объёма обязательств) у ЦБ как регулятора банковской системы есть несколько вариантов действий. Основных вариантов два: либо отозвать лицензию и начинать процедуру банкротства, либо пытаться сохранить банк и проводить санацию. При банкротстве банк закрывается, предприятия и крупные вкладчики, какие в нем держали счета, теряют деньги, а государство (в лице Агентства по страхованию вкладов – АСВ) берет на себя выплаты по вкладам физических лиц и индивидуальных предпринимателей в пределах 1 млн. 400 тыс. руб. на одного вкладчика. Это приводит к довольно-таки большим расходам для государства: по состоянию на середину марта суммарные выплаты вкладчикам за 13 лет существования системы страхования вкладов составили 1.37 трлн. рублей (на 390 страховых случаев).

Тем не менее банкротство банка – это не только затраты на компенсации вкладчикам; оно может иметь также серьезные негативные последствия для экономики в целом – особенно, если банк крупный или значимый для какого-то конкретного региона. Поэтому в подобных случаях может быть принято решение сохранить банк. Для этого существуют разные механизмы; основными из них являются bail-out (спасение за счёт государства) и bail-in (спасение за счёт кредиторов, обязательства банка перед которыми конвертируются в акции банка); возможна также комбинация этих двух механизмов. (Термины bail-out и bail-in не имеют устоявшихся русских переводов, и даже их транслитерации «бейл-аут» и «бейл-ин» в русскоязычных текстах на самом деле не используются; эти термины принято писать в их оригинальном английском написании.)

До недавнего времени в России применялась в основном только процедура bail-out, состоящая в том, что АСВ выделяет деньги на оздоровление банка – либо непосредственно для проведения процедуры санации (для выплат по обязательствам банка), либо как долгосрочный льготный кредит инвестору, изъявившему готовность взять на себя данную процедуру. Кредит этот и вправду очень льготный: это долгосрочный (на срок 10-15 лет) кредит в рублях по ставке порядка полпроцента годовых, т.е. по сути такой кредит можно рассматривать как прямые издержки государства, несмотря на то что формально это кредит на возвратной основе. К настоящему времени суммарные расходы государства на санацию проблемных банков уже превысили 1.2 трлн. рублей (на 27 кредитных организаций, в санации которых участвовало АСВ). (Подробнее о конкретных примерах санации проблемных банков и связанных с ней расходах государства см. мою статью «Через “дыры в капитале” утекают миллиарды», «Правда», №14 за 2017 год.)

Понятно, что государство не может позволить себе тратить такие деньги и дальше, поэтому ЦБ начал искать способы сократить издержки государства на санацию проблемных банков. В частности, ЦБ теперь предпочитает проводить санации по схеме bail-in. Суть схемы в том, что требования кредиторов банка конвертируются в его уставный капитал, тем самым капитал банка увеличивается, а кредиторы становятся акционерами. Сейчас российское законодательство не предусматривает принудительную конвертацию обязательств перед кредиторами в капитал, поэтому пока использование схемы bail-in возможно, только если основные кредиторы об этом добровольно договорятся. Если же такой договоренности достичь не удается, то ЦБ, наиболее вероятно, позволит банку обанкротиться.

Следует отметить, что эта смена парадигмы в отношении к банковским санациям примерно совпадает по времени со сменой команды, отвечающей в ЦБ за сферу банковского надзора. Как известно, осенью прошлого года были отправлены в отставку Алексей Симановский – первый зампред ЦБ, курировавший банковский надзор, и Дмитрий Сухов – зампред ЦБ, курировавший департамент надзора за системно значимыми кредитными организациями. Теперь в ЦБ за банковский надзор отвечает первый зампред Дмитрий Тулин, и действия его команды представляются достаточно разумными, так что к дальнейшим перспективам банковского надзора на мой взгляд следует относиться с осторожным оптимизмом.

Самым обсуждаемым случаем действий банковского надзора за последние несколько месяцев является, пожалуй, отзыв лицензии у татарстанского Татфондбанка. Это событие, произошедшее в марте этого года, спровоцировало по всему Татарстану массовые акции протеста с требованием провести санацию банка; требования протестующих поддержали и некоторые региональные политики. Напомню, Татфондбанк входил в Топ-50 российских банков по величине активов (42-е место) и занимал второе место по значимости в Татарстане. Тем не менее основная причина того, что банкротство этого банка имело столь сильные негативные последствия, состоит не в этом. Дело в том, что жители Татарстана воспринимали Татфондбанк как абсолютно надежный, потому, что он считался «почти государственным»: правительству Татарстана принадлежало 40% акций банка, а премьер-министр Ильдар Халиков возглавлял его совет директоров. Поэтому в Татфондбанке держали свои расчетные счета многие юридические лица (включая бюджетные организации, кроме того, малый и средний бизнес) и индивидуальные предприниматели.

Несмотря на все это, ЦБ в конце концов принял решение об отзыве лицензии, потому, что не смог договориться с властями Татарстана о размере их участия в спасении банка (власти региона заявляли, что не оставят банк без поддержки, тем не менее в итоге предложили лишь ограниченную помощь, которой было недостаточно). Договориться с кредиторами о конвертации долговых обязательств в капитал (bail-in) также не удалось. В итоге спасение Татфондбанка было признано слишком затратным для государства и нецелесообразным: «дыра» в капитале банка по оценкам ЦБ составляет как минимум 97 млрд рублей, и на санацию потребовалось бы 220-230 млрд. рублей (в то время как общая сумма страховых выплат вкладчикам Татфондбанка составит «всего лишь» порядка 57 млрд. рублей). На мой взгляд, не проводить санацию и, соответственно, не тратить государственные деньги в таком объеме было абсолютно правильным решением. Гораздо дешевле обойдется оказать адресную помощь наиболее нуждающимся категориям потерпевших.

Что же касается виновных в том, что произошло с Татфондбанком, то тут также ситуация складывается несколько лучше чем было раньше при выявлении «дыр» в капиталах банков – когда виновные в подавляющем большинстве случаев «отделывались легким испугом», вовремя убежав за границу. А сейчас, во-первых, лишились своих постов некоторые высокопоставленные чиновники Татарстана, включая премьер-министра Ильдара Халикова и главу Национального банка по республике Татарстан Мидхата Шагиахметова. Во-вторых, следственными органами СК по Республике Татарстан возбуждено уголовное дело по статье «мошенничество, совершенное в особо крупном размере» против председателя правления Татфондбанка, депутата Госсовета республики Татарстан Роберта Мусина, являвшегося ключевым владельцем банка. Сейчас Мусин находится под арестом, задержаны также зампреды правления банка Сергей Мещанов и Вадим Мерзляков и ещё несколько высокопоставленных сотрудников Татфондбанка. Так что остается надежда, что виновные понесут наказание и что хотя бы некоторую часть выведенных ими средств получится вернуть.

Другой проблемный банк, о котором много говорилось в последнее время, – это банк Пересвет. Он также входил в Топ-50 российских банков (44-е место по величине активов на 1 октября 2016); в 2015 году он прошёл проверку ЦБ и был включен в программу докапитализации банков. Основным акционером банка Пересвет была Русская православная церковь (РПЦ), которой принадлежала почти половина акций банка: напрямую (доля 36,5%) и через ООО «Содействие», которое на 100% принадлежит РПЦ (его доля в Пересвете составляет 13.2%). Вторым по величине акционером (доля 24,4%) был АО "Экспоцентр", подконтрольный Торгово-промышленной плате РФ. Банк Пересвет обслуживал финансовые потоки структур РПЦ; также между его клиентов было несколько госкомпаний.

В октябре 2016 года в капитале банка обнаружилась «дыра», и ЦБ назначил в банк временную администрацию. «Дыра» в капитале банка тогда оценивалась в 35 млрд рублей, тем не менее по уточненным оценкам она составила порядка 50 млрд рублей (на конец 2016 года). По оценке ЦБ на спасение Пересвета требуется порядка 106 млрд рублей.

С тех пор в течение полугода ЦБ вел работу с 28 крупнейшими кредиторами Пересвета (многие из них – госкомпании), убеждая их взять на себя спасение банка. В итоге соглашение было достигнуто: все 28 кредиторов согласились конвертировать 85% своих средств, размещенных в банке, в его субординированные облигации сроком на 15 лет по ставке 0.51% годовых; остальные 15% своих средств кредиторы получат живыми деньгами. (Напомню: субординированные облигации – это облигации, какие при банкротстве банка погашаются в последнюю очередь – только после того, как погашены все обычные облигации; следовательно, они более рискованные. Поэтому с точки зрения банковского надзора субординированные облигации учитываются как капитал). В результате кредиторы выкупят субординированные облигации банка на 72 млрд. рублей – при полном объеме выпуска 125 млрд рублей; остальные облигации выкупит АСВ на деньги ЦБ. Также, по настоянию ЦБ банк Пересвет конвертировал все привилегированные акции в обыкновенные, в результате чего доля РПЦ в его уставном капитале сократилась с 49.6 до 37.4%.

Итак, получается, что основными выгодоприобретателями решения о спасении банка Пересвет являются его акционеры: если бы банк обанкротился, они потеряли бы все, тем не менее теперь, если санация пройдёт удачно, у них останутся заметные доли в здоровом, работающем банке; при этом, похоже, акционеры не потратят на спасение банка ни копейки. Все расходы ложатся на плечи государства (в размере не менее 50 млрд. рублей) и крупнейших кредиторов – в основном госкомпаний, какие фактически потеряют большую часть своих зависших в Пересвете средств. Таким образом, спасение банка Пересвет будет проведено в основном за счёт государства.

Создается впечатление, что решение о спасении банка Пересвет было продиктовано не экономическими, а политическими соображениями, а именно, ключевую роль сыграло лоббирование со стороны главного акционера – РПЦ, в интересах которого это спасение и проводится. Очевидно, что банковский надзор в России далеко не свободен от влияния «внеэкономических» факторов…

По материалам сайта КПРФ