На протяжении всего постсоветского периода буржуазные СМИ вели информационную войну против Советской власти, коммунистической партии. Т.н. «демократическая» пропаганда приложила немало усилий, направленных на дискредитацию образа И.В. Сталина. Имели место попытки представить его в глазах общественности наиболее жестоким правителем, готовым ради утверждения своей личной власти уничтожить даже своих близких соратников.
В качестве подтверждения вышеупомянутого тезиса нередко приводят пример убийства С.М. Кирова, совершенного якобы по указанию Иосифа Виссарионовича. Впрочем, данная точка зрения начала господствовать ещё со времён «оттепели», когда Н.С. Хрущев в своем выступлении на XX съезде КПСС намекнул на причастность Сталина к убийству Кирова. С того времени многочисленные исследователи интерпретировали произошедшее событие просто: на XVII съезде ВКП (б) делегаты, намереваясь сменить генерального секретаря, проголосовали за Кирова. Однако И.В. Сталин сфальсифицировал все результаты голосования, потом приказал убить С.М. Кирова как опасного конкурента. По мнению ряда представителей буржуазных научных, политических кругов, данный инцидент был использован сталинским режимом в качестве предлога для развертывания волны т.н. «репрессий».

В настоящее время в нашем распоряжении имеется целый ряд фактов, опровергающих все вышеперечисленные предположения. Так, в 1934 году о замене И.В. Сталина С.М. Кировым на посту генерального секретаря ЦК ВКП (б) речи не шло вовсе. По крайней мере, ни архивные документы, ни работы исторических исследователей не подтверждают данного факта. На XVII съезде партии проходили выборы в Центральный комитет. Ряд историков делают основной акцент на том, что И.В. Сталин в момент своего избрания в состав ЦК ВКП (б) получил меньше голосов, чем его соратники. Антисоветски настроенные деятели подчеркивали, что против избрания Сталина якобы проголосовало от 160 до 300 делегатов съезда (примечание: общее количество делегатов съезда с решающим и совещательным голосом составляло 1966 человек. Следовательно, большинство участников съезда всё равно проголосовали за избрание И.В. Сталина в состав ЦК).

Вместе с тем, результаты расследования убийства Кирова, проведенные в 1960 – 1961 гг.. комиссией М.Н. Шверника, показывают, что право голоса имели 1227 делегатов, двое из них были его лишены мандатной комиссией. Правом голосования воспользовалось 1059 человек. 166 бюллетеней не были отданы либо пропали по неизвестным причинам. О том, что они были сожжены, данные отсутствуют. Комиссия Шверника, равно как и комиссия А.Н. Яковлева, пришла к выводу о пропаже 166 бюллетеней. Исследователи приходят к заключению, что 166 делегатов их не получило (либо отсутствовали в момент выдачи бюллетеней, либо потеряли их).

Дело не в том, что бюллетени якобы были специально спрятаны, как может показаться на первый взгляд. Историк Алла Кирилинав своей работе «Неизвестный Киров. Мифы и реальность» отмечает, что на XVI съезде ВКП (б) в 1930 году также исчезло 127 избирательных бюллетеня. По её словам, аналогичная ситуация сложилась на III съезде народных депутатов СССР в марте 1990 года во время выборов президента Советского союза. Тогда было потеряно 122 бюллетеня. На основании вышеизложенного материала мы можем утверждать, что факты о фальсификации итогов голосования на «съезде победителей» отсутствуют.

Результаты голосования на XVII съезде партии полностью опровергают утверждения о том, что против И.В. Сталина было подано больше голосов, чем против остальных кандидатов в члены ЦК. Согласно официальным данным, три человека проголосовало против Сталина, четыре - против Кирова, по одному – против остальных пяти кандидатов. Никто из делегатов съезда не проголосовал против кандидатур Калинина и Кодацкого.

Таким образом, утверждения о соперничестве С.М. Кирова с И.В. Сталиным лишены основания. На наш взгляд, не следует упускать из виду весьма существенное обстоятельство: Киров фактически всегда был правой рукой Сталина. Они крепко дружили со времен гражданской войны, когда Сергей Миронович отвечал за организацию поставки хлеба с Северного Кавказа в Царицын, который Сталин принимал, направляя в Петроград.

И.В. Сталин тяжело переживал убийство товарища. Как пишет Владимир Карпов в своем исследовании «Генералиссимус», после убийства Кирова Иосиф Виссарионович «похудел, замкнулся, ходил мрачный, убитый горем». Так, вечером на даче в Кунцево, после долго молчания, сказал, что «совсем... осиротел». О том же свидетельствуют дневниковые записи М.А. Сванидзе (супруги брата первой жены Сталина), сделанные 5 декабря 1934 года. Описывая похороны С.М. Кирова, она отметила, что лицо Иосифа Виссарионовича было скорбным. По словам Марии Сванидзе, «картина раздирает душу, зная, как они были близки, и весь зал рыдает...».

В этой связи может возникнуть вопрос: если не Сталин, то кто тогда был заинтересован в убийстве Кирова? Как известно, в 1930-е годы данное обвинение было предъявлено троцкистско-зиновьевским силам. Однако после XX съезда КПСС возобладала другая точка зрения – что никакого заговора со стороны троцкистов в 1930-е годы не существовало.

То, что в данный промежуток времени троцкисты временно объединились с бухаринцами, обманным путём проникли на ключевые посты в партии, в правительстве, в Красной Армии и в НКВД, продолжали подпольную борьбу, принимая меры по ослаблению Советского государства, а также готовили план свержения И.В. Сталина при поддержке правящих кругов гитлеровской Германии и Японии, мы доказали в статье «Московские процессы 1936 – 1938 гг.: разгром инакомыслящих или пятой колонны?». На наш взгляд, следует отметить, что помимо вышеперечисленных преступных мер борьбы с Советской властью, они взяли на вооружение тактику индивидуального террора. Материалы судебного процесса над троцкистско-зиновьевским центром, прошедшем в августе 1936 года, показывают следующее. В октябре 1934 года Л.Д. Троцкий в своем письме своему бывшему телохранителю Э. Дрейцеру подчеркнул, что требуется «убрать Сталина и Ворошилова».

В свою очередь, во время встречи с Кононом Берман–Юриным, прошедшей в Копенгагене в ноябре 1932 года, Троцкий конкретизировал способ достижения вышеупомянутой цели. В августе 1936 года Конон Берман–Юрин, отвечая на вопросы Генерального прокурора СССР А.Я. Вышинского, подчеркнул, что Троцкий выступал за физическое устранение Сталина, что «другие методы борьбы сейчас не эффективны». Берман–Юрин показал, что он напомнил Троцкому о несовместимости индивидуального террора с марксизмом. По его словам, Лев Давидович заявил о том, что «нельзя к вопросам подходить догматически», что «в Советском Союзе создалась такая ситуация, которую Маркс не мог предвидеть».

Троцкистские террористы предприняли попытки покушения на И.В. Сталина, В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова, они же убили С.М. Кирова. Решение о необходимости форсирования убийства Кирова было принято летом 1934 года на совещании Каменева, Зиновьева, Евдокимова, Сокольникова, Тер-Ваганяна, Рейнгольда и Бакаева, прошедшем на квартире первого. Осенью того же года Бакаев во время своей поездки в Ленинград (в целях проверки подготовки террористического акта против С.М. Кирова ленинградской троцкистской террористической ячейкой) встретился с Леонидом Николаевым и вел с ним разговор об убийстве.

Как известно, со времен хрущевской «оттепели» предпринималась попытка сформировать мнение, что показания подсудимых, якобы полученные с помощью пыток и угроз, не соответствуют действительности. Однако в настоящее время выявлено немалое количество сведений, подтверждающих достоверность обвинения в убийстве Кирова и организации покушений на руководителей партии и Советского государства, предъявленных троцкистско-бухаринским контрреволюционерам в 1930-е гг..

Так, американский исследователь Гровер Ферр в своей книге «Убийство Кирова. Новое расследование» приводит протоколы допросов активистов ленинградского троцкистско-зиновьевского отделения на следствии. Важно подчеркнуть, что все данные документы долгое время были засекречены, допросы проводились на самом деле с момента взятия под стражу Котолынова, Царькова, Румянцева, Мильды Драуле и других. Ознакомление с материалами следствия, помимо всего прочего, дает возможность выяснить характер допросов задержанных, ответить на вопрос, добровольно ли давали показания лидеры ленинградской троцкистско-зиновьевской группировки либо под давлением следователей. Все вышеперечисленные лица заявляли о функционировании подпольной заговорщической группировки в СССР в целом и в Ленинграде в частности. Они рассказали о координации их деятельности Каменевым и Зиновьевым, о подготовке убийства С.М. Кирова, И.В. Сталина и других руководителей СССР.

О наличии антисталинских настроений данной группировки заявил Н.А. Царьков во время своего допроса от 13 декабря 1934 года. По его словам, руководители троцкистско-зиновьевского подполья «говорили, что Сталин ведет партию и страну не по Ленинскому пути… Что руководство Сталина ставит под угрозу всякую возможность победы революции в мировом масштабе». Он также подчеркнул, что их «учили действовать… методами настоящего подполья – вплоть до хождения с беспартийными в пивные и посещения их на дому».

Показания жены убийцы Кирова Леонида Николаева Мильды Драуле от 11 декабря 1934 года свидетельствуют о том же. По её словам, «Николаев обвинял ЦК ВКП (б) в том, что он ведет милитаристскую политику, тратя огромные средства на оборону страны, на возведение военных заводов, и поднимает для этого искусственный шум о готовящемся на СССР нападении…».

Между тем, ряд троцкистов открыто критиковали политику И.В. Сталина даже во время допросов на следствии и на суде. Так, И.С. Горшенин на допросе от 25 декабря 1934 года высказал свое неудовлетворение политикой Сталина, который «не активизирует деятельность Коминтерна, переносит центр своего внимания на официальную наркоминдельскую дипломатию и, по существу, приносит в жертву идее построения социализма в одной стране интересы мировой пролетарской революции».

С аналогичным заявлением выступил Л. Николаев во время судебных слушаний, прошедших 18 декабря 1934 года. Он прямо критиковал правительственные мероприятия, направленные на подготовку к войне с мировым империализмом. Николаев заявил, что «опасности войны для Советского союза нет, между тем партия непрестанно указывает на огромную угрозу войны» (то, что ведущие мировые державы готовили вооруженное нападение на нашу страну, равно как и то, что троцкистско-бухарниские силы готовы были объединиться с интервентами во имя устранения Сталинского режима – мы рассмотрели это в предыдущих статьях).

Таким образом, наряду с частичным признанием в своей преступной деятельности (организация покушений на высших партийных и государственных руководителей) обвиняемые прямо критиковали политику Советской власти. Может ли человек, подвергнутый физическому и психологическому давлению (к тому же будучи подсудимым), открыто выступать с антиправительственными речами?!

Н.А. Царьков во время своего допроса отметил, что рассматривали два способа возможного прихода к власти: как в момент нападения империалистических стран на СССР, так и до войны. Во втором случае речь шла о необходимости устранения Сталина. По словам подследственного, «на этой почве возникали и росли между нас, молодых, самые крайние экстремистские настроения. Выстрел Николаева в Кирова является таким образом прямым и непосредственным актом существующих в организации настроений». Казалось бы, зачем троцкистским заговорщикам понадобилось устранение Кирова? Царьков подчеркнул, что антисталинские заговорщики к нему относились с «особой враждой», что Сергей Миронович непосредственно «разбивал наших вождей в открытом бою перед широкими массами.» По его словам, отношение троцкистов к Кирову «было примерно такое-же, как отношение меньшевиков к большевикам, когда последние в 1917 году вырывали массы из-под влияния меньшевиков».

Материалы очной ставки между Игнатием Юскиным и Леонидом Николаевым, прошедшей 19 декабря 1934 года, подтверждают достоверность показаний Царькова. Так, Юскин, отвечая на вопрос следователя о том, предлагал ли он Николаеву организовать покушение на Сталина, заявил, что сообщил ему, что «убить Кирова было требуется, чтобы убить Сталина». В свою очередь, Николаев подтвердил показания Юскина, добавив, что он во время беседы говорил «о поездке в Москву с целью подготовки теракта в отношении Сталина».

Представленные ранее засекреченные материалы следствия (протоколы допросов, очных ставок) прямо показывают, что никакого давления на арестованных контрреволюционных заговорщиков с целью дачи нужных показаний не было. Никто не отрицает, что пытки по отношению к подследственным зачастую применялись в промежуток времени, когда Н.И. Ежов стоял во главе НКВД, чтобы заставить подписать признания вины. Конкретные свидетельства этого имеются (в то же время, как справедливо пишет Гровер Ферр, если «подсудимый подвергался пыткам, не значит, что подсудимый был невиновен»). Однако в данном случае речь идёт о вполне конкретных лицах – об активистах троцкистско-бухаринского подполья.

Ни один исследователь не приводит конкретных фактов оказания давления во время допросов на взятых под стражу лидеров правотроцкистского блока. Более того, за последние годы выявлено немало сведений, подтверждающих диаметрально противоположное - о том, что заговорщики давали свои показания после того, как им представили массу свидетельств, доказывающих их вину. Прежде всего, речь идёт о Н. Бухарине, Х. Раковском, М. Тухачевском, Г. Ягоде и т.д. (часть предъявленных им обвинений они признавали, а часть отвергали – как на следствии, так и на суде). Кроме того, 3 февраля 1935 года руководитель уже завершенного расследования убийства Кирова Я.С. Агранов заявил, что не удалось доказать, «что «московский центр» знал о подготовке к террористическому покушению на товарища Кирова». Это является дополнительным подтверждением того, что никаких пыток в отношении лидеров троцкистско-зиновьевского террористического центра не применялось. В противном случае арестованные признались бы абсолютно во всех преступлениях. На основании вышеизложенного мы можем утверждать о том, что приведенные выше материалы допросов Н.А. Царькова, Мильды Драуле, а также очных ставок заслуживают доверия.

Вполне понятно, что не все могут сразу поверить в достоверность вышеперечисленных документов. Однако в нашем распоряжении также имеются воспоминания, работы самих троцкистско-бухаринских контрреволюционеров, а также лиц, тесно контактирующих с ними. Данные материалы полностью подтверждают справедливость обвинений в подготовке свержения И.В. Сталина, в организации террористических актов против руководителей Советского государства и партии, предъявленных им в 1936 – 1938 гг..

Так, Л.Д. Троцкий в своей статье «Сталинская бюрократия и убийство Кирова» писал, что убийца Кирова был «новым фактом, который должен быть рассмотрен с величайшей симптоматической важностью». Он фактически оправдывал террористическую деятельность своих сторонников в СССР. По словам Троцкого , «террористический акт, подготовленный заранее и выполненный по поручению определенной организации, является непостижимым, если не существует политической атмосферы, благоприятной для него. Враждебность к лидерам власти должна быть широко распространена и должна принимать самые яркие формы террористических групп, чтобы выкристаллизоваться в рядах партийной молодежи...». Он подчеркнул, что «если... недовольство распространяется в народных массах... какие в целом изолировали бюрократию; если молодежь сама чувствует, что её отталкивают, угнетают и лишают шанса на независимое развитие, создается атмосфера террористических группировок».

Таким образом, апологетика терроризма налицо. Следовательно, Троцкий тем самым в косвенной форме дал понять, что он поддерживает противозаконные способы борьбы с Советской властью, вплоть до покушений на высокопоставленных государственных руководителей.

О тактическом союзе троцкистов и бухаринцев, об их намерении использовать тактику индивидуального террора против Сталина и его соратников писал швейцарский коммунист, член исполкома Коминтерна Ж. Эмбер–Дро в своих мемуарах в 1971 году, вспоминая свою последнюю встречу с Николаем Бухариным. Статья бывшего бухаринского соратника Валентина Астрова в газете «Известия» от 27 февраля 1993 года подтверждает вышеупомянутый факт. В ней автор прямо писал, что летом 1931 года Бухарин «в прямой форме заявил о необходимости убить Сталина», также ставил вопрос о целесообразности объединения с троцкистами «против сталинского руководства» с целью изменения «ленинской линии партии».

На наш взгляд, следует также сослаться на воспоминания армейского полковника Г.А. Токаева (в 1937 – 1948 гг.. занимал должность партийного секретаря Военно–воздушной инженерной академии им. Н.Е. Жуковского), состоявшего в подпольной заговорщической организации в Красной армии. Мемуары были написаны им в эмиграции. В своей книге, названной «Товарищ Х», Токаев подробно пишет об антисталинских настроениях участников данной группировки, об их связях с Бухариным, с Енукидзе, с Тухачевским, с руководителями контрреволюционного подполья в областях Советского союза, об их подготовке военного переворота и т.д. Он подчеркивал, что речь шла и об использовании индивидуального террора не только против Сталина, однако и против его сподвижников. По словам Г.А. Токаева, ещё до 1934 года их группировка «планировала убить Кирова и Калинина, председателя Верховного совета СССР». Токаев пишет, что данный план не удалось реализовать заговорщической ячейке, к которой он принадлежал. Он отмечает, что «Кирова убила другая группа, с которой мы были в контакте».

Как видим, сами заговорщики в своих мемуарах признали, что они и их коллеги убили С.М. Кирова. Приведенный отрывок из воспоминаний Г.А. Токаева дает прямой ответ на вопрос об организаторе террористического акта, разбивает напрочь любые сомнения. Ведь это сказано не на допросе во время следствия и судебного процесса. Данный факт изложен в мемуарах человека, принимавшего непосредственное участие в контрреволюционной деятельности троцкистско-бухаринских сил.

Однако со времен «оттепели» было приложено немало усилий, направленных на то, чтобы доказать обратное. Так, Н.С. Хрущев в своем выступлении на XX съезде КПСС, намекая на причастность И.В. Сталина к убийству Кирова, привел следующие доказательства: «Есть основания думать, что убийце Кирова – Николаеву кто-то помогал из людей, обязанных охранять Кирова. За полтора месяца до убийства Николаев был арестован за подозрительное поведение, однако был выпущен и даже не обыскан». Он отметил, что «после убийства Кирова руководящие работники Ленинградского НКВД были сняты с работы и подвергнуты очень мягким наказаниям, однако в 1937 году были расстреляны». Хрущев полагал, что «их расстреляли затем, чтобы замести следы организаторов убийства Кирова».

Нередко можно услышать такие рассуждения: если органы государственной безопасности знали о подготовке террористического акта, однако не предотвратили его, даже помогали Л. Николаеву, то Сталин был заказчиком убийства, что государственный аппарат в целом и НКВД в частности подчинялись ему. Данные умозаключения - типичное скольжение по поверхности. Не следует упускать из виду, что Лубянкой в 1934 году руководил Генрих Ягода, который являлся участником правотроцкистского блока (был одним из фигурантов третьего московского процесса в марте 1938 года).

О том, что он был связан с заговорщиками, пишет в своих мемуарах Г.А. Токаев, подчеркивая, что его подпольная группировка контактировала с антисталинскими кадрами в руководстве партии и государства, в частности с Ягодой, рассматривая его не как «слугу, а врага режима». По его словам, Г. Ягода защитил многих деятелей контрреволюционной организации, в которой состоял сам Токаев. Однако после того, как Ягода «был удален из НКВД», троцкистско-бухаринские силы «потеряли сильную связь… с разведывательной службой».

На основании вышеперечисленного мы можем сослаться на протоколы досудебных допросов Ягоды (они опубликованы в книге «Генрих Ягода. Нарком внутренних дел СССР, Генеральный комиссар государственной безопасности. Сборник документов», изданной в 1997 году). Во время допросов он опровергал часть обвинений (например, не признал, что отдавал распоряжение убить Кирова, заявил, что лично он не занимался шпионской деятельностью). (Это к вопросу о том, добровольно ли Ягода давал показания либо под физическим и психологическим давлением со стороны следователей). Вместе с тем бывший глава ОГПУ признал свое участие в заговорщической деятельности, также заявил, что приказывал не препятствовать убийству Кирова. Протоколы допросов на следствии, прошедших 26 апреля и 19 мая 1937 года, являются подтверждением данного факта.

Ягода, отвечая на вопрос следователя, подчеркнул, что он вызвал ленинградского чекиста Запорожца и предложил не препятствовать покушению на Кирова. Проинформировав о подготовке убийства Кирова, «предложил ему, в случае, если прорвутся где-нибудь в агентурных материалах данные о подготовке теракта, не давать ходу этим материалам и сообщать мне». Ягода сказал следователю, что после ареста Л. Николаева ленинградскими сотрудниками органов госбезопасности, Запорожец отдал распоряжении освободить задержанного.

Бывший руководитель ОГПУ подчеркнул, что после убийства Кирова им не был привлечен к ответственности «участник заговора Запорожец». Ягода отметил, что он «вызвал к себе Прокофьева и Молчанова и предложил им лично руководить следствием». Он поставил перед ними следующую задачу: «чтобы в материалах не было ничего компрометирующего центральный аппарат НКВД и его работников (в первую очередь меня самого)» (вполне понятно, что речь идёт о том, чтобы не были вскрыты факты участия Генриха Ягоды в заговорщической деятельности).

Таким образом, речь шла о том, что он, будучи главой органов государственной безопасности, прикрывал деятельность троцкистско-бухаринских сил, в частности помог им убить С.М. Кирова. Недаром Ягода приказал не препятствовать подготовке покушения на Сергея Мироновича, отдал распоряжение освободить Леонида Николаева, не арестовал руководителей Ленинградского НКВД – с целью недопущения утечки информации о правотроцкистском блоке в целом и о его деятельности в частности.

Приведенные нами факты полностью опровергают утверждение о причастности И.В. Сталина к убийству С.М. Кирова, также доказывают несостоятельность мысли об использовании данного теракта в качестве предлога для организации расправы над представителями «оппозиционного» течения. Все это позволяет сделать вывод, что представления о Сталине как жестоком диктаторе, стремящемся прибрать к рукам всю полноту власти, устранить самых талантливых и «критично мыслящих» людей в его окружении, не имеют под собой оснований.

Сегодня очевидно, что троцкистские заговорщики, убившие Сергея Кирова, не просто стремились физически устранить одного из сталинских сподвижников. Совершив данное преступление, они и их идейные исторические наследники переложили всю свою ответственность за данное деяние на Советскую власть. Словом, речь идёт о прямой провокации – сами осуществили теракт, однако на весь мир раструбили легенду о том, что якобы инициировал Иосиф Сталин. Данный миф активно использовался (и используется в настоящее время) в целях дискредитации Советского периода нашей истории.

В дальнейшем международный империализм и проводники его интересов во многих странах мира (в том числе и в России) взял на вооружение аналогичную тактику провокаций в целях дискредитации (а в перспективе и разгрома) всех тех, кто не намерен действовать по его правилам. Истории известен целый ряд прецедентов: организация нацистами поджога Рейхстага и обвинение в диверсии коммунистов; организация американскими спецслужбами терактов 11 сентября 2001 года и обвинение мусульман (с последующей интервенцией в Афганистан и Ирак); убийство Великобританией Александра Литвиненко и обвинение России в совершении преступления; взращивание американским империализмом исламских боевиков в Сирии, поддержка их экстремистской деятельности и обвинения Башара Асада в «тирании»; произвольный запрет со стороны ельцинского режима санкционированного митинга оппозиции 1 мая 1993 года, избиение манифестантов и обвинение их в столкновении с милицией; антиконституционный роспуск парламента осенью 1993 года, организация блокады его резиденции, попытка осуществления террора в отношении его защитников и обвинение их в развязывании конфликта; сбитие Боинга 777 в Донецкой области в 2014 году и голословное обвинение российской стороны. И это далеко не все примеры. Ровно то же самое относится и к трагическому событию 1934 года.
Сегодня, когда международный капитал руками своих российских марионеток в следующий раз принимает меры, направленные на удушение и ограбление нашей страны, важно осознать несостоятельность постулатов т.н. «демократической» пропаганды. Прежде всего, требуется противостоять попыткам фальсификации истории, направленным на оправдание подрывной деятельности агентов иностранных государств в прошлом, а также - на дискредитацию деятелей, стремящихся развивать нашу страну на независимой основе, в интересах всего народа. Одной из таких попыток является ложная интерпретация событий, происходящих в Сталинский промежуток времени. В частности, обстоятельств, связанных с убийством С.М. Кирова.
По материалам сайта КПРФ